нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемены у подруги.
Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятье невозможно, ни измена!
*
Посылаю тебе, Постум, эти книги
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.
*
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
*
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
*
Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела
все равно, что дранку требовать у кровли.
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.
*
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?
*
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
*
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
*
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце.
Стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.
Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
Mарт 1972 today's windy and the waves are cresting.
Soon fall, things will change in the district.
Changing the colors of the touching, Posthumous,
costume changes than a girlfriend.
Virgo flatters to a certain limit -
on the elbow or the knee will not go.
How joyful the body is perfect:
or impossible to embrace, no treason!
*
I am sending you, Postumus, these books
What is the capital? Gently trail? Sleep is not tough?
How is Cesar? What he was doing? All the intrigue?
All the intrigue, probably yes gluttony.
I sit in my garden, lit the lamp.
Neither friends nor helpers or friends.
Rather weak and the strong of this world -
except in accordance with the hum of insects.
*
There is a merchant from Asia. explanatory
He was a merchant - businesslike, but invisible.
He died quickly fever. According to the trade
he sailed matters here, not for this.
Next to it - Legionnaire, a rough quartz.
He battles the Empire glorified.
So much time could have been killed! and the old man died.
Even here there is, Posthumous, rules.
*
Let indeed, Posthumous, the chicken is not a bird,
but with chicken brains enough grief.
If you fell in the Empire born,
better to live in a remote province near the sea.
And far from Caesar, and the blizzard.
Fawn do not need a coward, hurry.
You say that all governors - thief?
But the thief dearer to me than a vampire.
*
This downpour to wait with you, hetero,
I agree, but let's not trade:
take sesterces from covering the body
anyway, that shakes demand from the roof.
Flowing, you say? But where is the pool?
To leave a puddle I did not happen.
Here you will find yourself some of her husband,
he will proceed on the bedspread.
*
Here we have lived more than half.
As I said before the old slave tavern:
"We are looking only see ruins."
Look, of course, very barbaric, but true.
It was in the mountains. Now I potter with a big bouquet.
'Ll Find a large pitcher, pour water to them ...
How is it in Libya, my Postumus, - or wherever?
Is is still at war?
*
Remember, Posthumous, in the governor sister?
The lean, but with full legs.
You slept with her yet ... recently became a priestess.
Priestess, Posthumous, and communicate with the gods.
Come, popem wine, a bite of bread.
Or plums. You tell me the news.
Bed you in the garden under the clear sky
and I say how are called constellations.
*
Soon, Posthumous, your friend, a loving addition,
debt pay its longtime subtraction.
Take away from under the cushion of savings,
there a little, but enough for the funeral.
Go to crow his mare
courtesans in a house near the city our wall.
Give them a price that loved,
so for the same price and mourned.
*
Green laurel, reaching to tremble.
The door is ajar, the dusty little window.
Chairs abandoned, left the bed.
The fabric has absorbed the midday sun.
Pont noise behind a black fence pines.
Someone's boat with the wind at Cape fights.
On the cracked bench - Pliny the Elder.
Drozd chirps in the mane of cypress.
Mart 1972 Смотрите также: | |
