1.
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, сырой земле.
- Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет.
Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет…
Отогрелись мы еле-еле,
Вдруг нежданный приказ: «Вперед!»
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
2.
С каждым днем становилось горше,
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку,
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы,
Мы хотели со славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав,
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
3.
- Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
Я не знаю, как написать ей,
Чтоб она тебя не ждала… 1.
We went to the broken spruce
We are waiting for when things begin to brighten.
Under the coat together warmer
On chilled, damp ground.
- You know, Julia, I am against sadness
But today it is not in the bill.
Somewhere in the backwoods apple
Mother, mother, my living.
Do you have friends, loved ones,
I do it alone.
It smells in the house kneadingtroughs and smoke,
Beyond the threshold bubbling spring.
Old think: every bush
Churning daughter waiting.
You know, Julia, I am against sadness
But today, it does not count ...
We warmed barely,
Suddenly, an unexpected order: "Forward!"
Again, in the damp greatcoat close
Svetlokosy soldier goes.
2.
With each passing day it became more bitter,
There were no rallies and banners.
It was surrounded near Orsha
Our battered battalion.
Zina took us to the attack,
We made our way across the black rye
In funnel and gully,
After the death frontiers.
We did not expect posthumous fame,
We wanted to live with fame.
... Why in bloody bandages
Svetlokosy soldiers lying?
Her body of his greatcoat
I harbored, teeth clenched,
Belarusian winds sang
About Ryazan Deaf gardens.
3.
- You know, Zina, I am against sadness
But today it is not in the bill.
Somewhere in the backwoods apple
Mother, mother of your lives.
I have friends, love,
It you had one.
It smells in the house kneadingtroughs and smoke,
Beyond the threshold bubbling spring.
And the old woman in a flowered dress
We lit a candle icon.
I do not know how to write it,
That she did not wait for you ... | |
