Он ревновал её к дождю
И укрывал джинсовой курткой
Её июневые кудри,
А зонтик прижимал к локтю.
День дожидался темноты,
Жизнь начиналась с середины,
И закрывали магазины
Свои разнузданные рты.
Ветра стояли на своём,
Шатая цепь священнодейства,
И пошлое Адмиралтейство
Сдавало ангелов в наём,
Но вместо звёзд их берегли
Два добрых духа - Джин и Тоник,
И мир, казалось, в них утонет,
Едва дотронувшись земли...
А мне казалось,
А мне казалось,
Что белая зависть - не грех,
Что чёрная зависть - не дым,
И мне не писалось,
Мне не писалось,
Мне в эту ночь не писалось, -
Я привыкал быть великим немым.
Он ревновал её к богам
И прятал под мостом от неба,
А голуби просили хлеба
И разбивались за стакан.
И плоть несло, и дух опять
Штормил в девятибальном танце -
От невозможности остаться
До невозможности унять.
И вечер длинных папирос
Линял муниципальным цветом,
И сфинксов он пугал ответом
На каждый каверзный вопрос.
И, видно, не забавы для -
По венам кровь против теченья.
Миг тормозов - развал - схожденье...
И снова - твердая земля.
А мне казалось,
А мне всё казалось,
Что белая зависть - не блеф,
Что черная зависть - не дым.
И мне не писалось,
Мне опять не писалось,
Не пелось и не писалось, -
Я привыкал быть великим немым...
И отступил девятый вал
И растворил свой сахар в дымке...
К стихам, к Довлатову, к "Ордынке"
Он вдохновенно ревновал,
Но вместо рифм бежали вслед
Два юных сфинкса Джин и Тоник,
И воздух был упрям и тонок,
Впитав рассеянный рассвет. He was jealous of her for rain
And harbored denim jacket
Her iyunevye curls
A umbrella clutched to the elbow.
Day waiting for darkness,
Life begins in the middle,
And close stores
His unbridled mouths.
Wind standing on his own,
Shataya chain celebration,
And they went to the Admiralty
Donating angels in hiring,
But instead of stars they were saving
Two good spirit - Gin and tonics,
And the world seemed to sink into them,
Barely touching the ground ...
And it seemed to me,
And it seemed to me,
With white envy - not a sin,
What envy black - no smoke
And I did not write,
I did not write,
Me this night did not write -
I got used to be a great dumb.
He was jealous of her to the gods
And hide under the bridge from the sky,
A dove asked for bread
And breaks a glass.
And the flesh bore, and the spirit again
Storm in devyatibalnom dance -
From the inability to stay
Prior to inability to appease.
And the evening long cigarettes
Lin's municipal color
And the Sphinx, he scared the answer
Each tricky question.
And, apparently, not for fun -
In veins the blood against the current.
Mig brakes - collapse - toe ...
And again - the solid earth.
And it seemed to me,
But I still thought
With white envy - not a bluff,
What black envy - not smoke.
And I did not write,
Again I did not write,
Do not sung or written -
I got used to be a great dumb ...
Departed ninth wave
And dissolve the sugar in a haze ...
For poetry to Dovlatov, to & quot; Ordynka & quot;
He was jealous of inspiration,
But instead of running after rhymes
Two young Sphinx and Gene Tonic
And the air was thin and stubborn,
Having absorbed the scattered dawn. Смотрите также: | |
