Ни роду, ни племени, ни пламени, ни языка.
Ни слова, ни весточки, лишь память о том, чего нет,
смеется над временем, и бьются, как птицы в силках,
Заблудшие души в безнадежно чужой стороне.
И беседы на кухнях все чаще текут не о том,
Остается на сердце осадок несказанных фраз.
Вместо мысленных молний - словесный раскатистый гром.
Я боюсь даже думать о том, что осталось от нас.
Полночные истины, обрывки вчерашних надежд,
С овчинку покажутся при вспышке контрольной беды.
Имевшие веру давно разошлись по воде -
Отчего же хранители веры боятся воды?
Встретить весть об измене и не измениться в лице -
Наши новые правила, доблесть текущего дня.
Автоматная очередь быстро меняет акцент.
Я уже не уверен, что завтра мы сможем друг друга понять.
Ни роду, ни племени - скитальцы заброшенных трасс.
Дарящие свет вечно манят летящих на свет.
На нездешних дорогах, на режущих воздух ветрах
Оставит нас цепкая память о том, чего нет.
Neither race nor tribe nor flame, no sound.
No word, no news, but the memory of what is not,
He is laughing at the time, and fight like birds in a snare,
Lost souls in hopeless foreign land.
And the conversation in the kitchen is increasingly flowing not about
It remains at the heart of the precipitate untold phrases.
Instead mental lightning - verbal rumbling thunder.
I'm afraid to even think about what's left of us.
Midnight truth, yesterday's scraps of hope,
With ovchinka seem at the outbreak of the control trouble.
Faith had long been dispersed in the water -
Why are the keepers of the faith are afraid of water?
Meet the news of the change and will not change in the face -
Our new rules, valor of the current day.
Gunfire quickly changes the emphasis.
I'm not sure that tomorrow we will be able to understand each other.
Neither race nor tribe - wanderers abandoned trails.
Giving light forever beckon flying to the light.
On unearthly roads, cutting the air winds
Leave us a tenacious memory what is not.
