По нервам, по тупо натянутым струнам,
Тверской бульвар облит розовым.
Очень сильно бьет кисть из робкой истомы.
Нищие бутылки собирают у лавок.
На счастье вменяемым, на горе безумным,
А ты стоишь памятью бронзовой.
Ахиллесова пята эрогенною зоной,
Тихо склонив голову набок.
А скрипач, вскрывая смычком себе вены,
В ногах вчерашние вянут цветы,
Играет душою оргазм Мельпомены.
Во взгляде вспышка застыла от камер.
Творящая дрожь сердцепения скорбно.
Вопреки документу желтому мы,
Ведь ангел и черт единоутробны,
Сердцем своим ни на мгновение не занят.
Вкуснее, чем песня из нецелованных уст -
Мне больше иное заключение по духу.
Вдовее, чем невеста в бесчувствии чувств,
Где бодрость – не след на документе от кофе,
Бинтует душу мужу траурной лентой,
А истины глаз, не постигнутой слухом,
Запечатывает памяти бессмертные фрагменты
Распявшей Варавву на сердце-голгофе.
Сквозь времени стены я слышу твой голос,
Хоть призрачные петли очень туги,
Верю: ступив на асфальт встречных полос,
На земле не остынут небесные шаги.
