На озёрный берег выкатился прилив,
поднялись на свет из круто кипящей пены
белый мрамор стен, глухая зелень олив –
всё, что в мире этом носит имя Равенны.
Белый мрамор стен, глухая зелень олив,
а над ними рука господня лежит, незрима.
Подойди, коснись, запомни, покуда жив,
ибо это мудрость, мощь и величье Рима.
Но не все желают здесь доживать свой срок,
потому что камнем в окно, ледышкой за ворот
на семи холмах, на скрещенье древних дорог –
Вечный город, который город, который Город.
Воздух наших дней, ночей неусыпный страж,
старший брат, товарищ, мрамор единокровный –
нам читать Платона раньше, чем "Отче наш",
изучать историю мира по родословной.
Разве может святой отец отпустить грехи
тем, кто помнит, что прежде Бога царили боги?
А о том, как мы умеем писать стихи,
знают все притоны Аппиевой дороги.
А Равенна – это пепельный крест во лбу
и с любой стены следит небесный хозяин.
А о том, как мы умеем играть в судьбу,
чем кончаем мы, спроси вороньё окраин.
Расплескалась чаша, ангел взмахнул крылом,
но ведь должен кто-то встать за наши святыни –
за стихи Катулла, девочку за углом
и привычный слуху звук площадной латыни.
Мы стоим плотиной на побережье тьмы.
После нас – холодный дождь, пустота, забвенье.
Всё, чего мы стоим, всё, что получим мы,
это шанс погибнуть в Риме, а не в Равенне.
Там на севере – синий Рейн, и плывёт над ним
то, что стало нынче жирным, тяжёлым дымом.
После нас... но всё же тот, кто захватит Рим,
за каких-нибудь триста лет тоже станет Римом. The tide rolled onto the lake shore
rose into the light from steep boiling foam
white marble walls, deep green olive -
everything in this world bears the name of Ravenna.
White marble walls, deep green olive,
and over them the hand of the Lord lies, invisible.
Come, touch, remember, as long as you live
for it is the wisdom, power and greatness of Rome.
But not everyone wants to live out their term here,
because with a stone in the window, an icy for the gate
on seven hills, at the intersection of ancient roads -
The eternal city, which is the city, which is the City.
The air of our days, a vigilant guard of nights,
elder brother, comrade, half-blood marble -
to us to read Plato earlier than "Our Father",
study the history of the world by pedigree.
How can a holy father forgive sins
to those who remember that the gods reigned before God?
And how we can write poetry,
know all the dens of the Appian Way.
And Ravenna is an ashen cross in the forehead
and from any wall the heavenly master watches.
And about how we know how to play fate,
how do we end, ask the crows of the outskirts.
The cup splashed, the angel flapped his wing,
but someone has to stand up for our shrines -
for the verses of Catullus, the girl around the corner
and the familiar sound of marketplace Latin.
We are dammed on the coast of darkness.
After us - cold rain, emptiness, oblivion.
All we stand for, all we get
a chance to die in Rome, not Ravenna.
There in the north - the blue Rhine, and floats above it
what has now become a fat, heavy smoke.
After us ... but still the one who takes over Rome,
in some three hundred years it will also become Rome. | |
