Прошлое снится сигнальными сплошь огнями.
Будто, я поезд. Я мчусь, а куда, не знаю.
Всё, что я вижу, сейчас называют днями:
Держим железный путь, прорезая стаи.
В каждом моём вагоне блуждают звуки:
Звоны бокалов и мерзкое чье-то пенье,
Здесь разговоры о жизни - бестактны и близоруки -
Будет все хорошо,мол, имей терпенье.
В каждом моём вагоне уснули песни:
Их не споет никто - я почти уверен.
Может никто не вспомнит, и ты, хоть тресни,
Тоже забудешь строчку. Закроешь двери:
Тянет из тамбура дымом. Туман табачный.
Вскоре исчезнут звезды в оконной раме.
Кто-то устало скажет: "Достала качка..."
Выйдет на станции, волосы сбив ветрами.
Он был единственным, кто не давал гитаре
Тихо уснуть на полке - хранил от пыли.
В каждом его аккорде, в его ударе
Виделись мне сады и седые крылья...
The past dreams of signaling completely lights.
As if I am a train. I rush, but where, I do not know.
All I see is now called day:
Hold the iron path, breaking the flocks.
In every car wandering sounds:
Stons glasses and vague someone's singing
Here conversations about life - tactless and shortcuts -
Everything will be fine, they say, have patience.
In every car, the songs fell asleep:
Nobody will sing them - I'm almost sure.
Maybe no one will remember, and you, even crash,
Also forget the line too. Close Doors:
Pulls from the Tambura smoke. Tobachi fog.
Soon the stars in the window frame disappear.
Someone is tired of saying: "I got a pitch ..."
Will come out at the station, having knocked down with winds.
He was the only one who did not give the guitar
Quietly fall on the shelf - kept from dust.
In each of his chord, in his impact
Seen gardens and gray wings ...
