Я не знаю сколько лет назад, жил на свете человек-чудак.
Он стихи слагал из точных слов, слог его всегда был свеж и нов.
Музыка его была красива, легка и тяжела, необъяснима.
Как день ясна и, вдруг, как ночь темна, на грани мысли, бытия и сна.
Он многое хотел сказать, он знал в чём суть, где смысл.
И я хотел бы правду знать, но я его тогда не слышал.
Не поняли его тогда, но может, просто, понять не хотели?
Немногие песни того чудака осторожно вполголоса пели.
И, вдруг, неожиданно поняли люди,
Что знает великую тайну чудак,
Он знает что было и знает что будет,
Что главное в жизни и что в ней пустяк.
Однажды пришли все к скромному дому,
Но в доме том будто никто и не жил,
Лишь в углу на стене рукою знакомой
Сделана надпись: «Я вас всех простил».
В горах, где всё стремится ввысь и вдаль,
На вершине скалы неприступной – чёрный рояль
Стоит, присыпанный грустью, и ноты на нём
Без потерь сохранились под снегом, солнцем, дождём.
Рояль тот приоткрыт, но вокруг ни следа,
И, как будто, музыка в ветре тихо слышна,
Здесь последнюю песню чудак свою сочинял,
В ней всё что он знал, понимал, ей он сердце отдал.
Но эту песню, кроме птиц и гор,
Никто не слышал, никогда не слышал.
Рояль же этот немой кому укор?
Не знаю я, и вы не спорьте, тише.
И, говорят, кто сможет взобраться на скалу,
Прочесть все ноты, мелодию сыграть,
Станет он счастливым и ему
Тайну дано будет узнать. I do not know how many years ago, there lived a man-crank.
He is a poet of the exact words, his style was always fresh and new.
Music it was beautiful, light and heavy, is inexplicable.
As the day is clear and, suddenly, the night is dark, to the point of thinking, being and sleep.
He wanted to say more, he knew what the essence of where meaning.
And I would like to know the truth, but I did not hear.
They did not understand it then, but maybe just do not want to understand?
The few songs that gently eccentric softly sang.
And, suddenly, suddenly understand people,
What does the great mystery of an eccentric,
He knows that it knows, and that is,
What is important in life and that nothing in it.
Once all came to a modest home,
But in the house if no one lived,
Only in the corner of the wall of the familiar hand
Inscription: "I forgive you all."
In the mountains, where everything tends upward and into the distance,
At the top of the rocks impregnable - piano black
It is, sprinkled with sadness, and the note on it
Lossless remained under the snow, the sun, the rain.
The Royal ajar, but there is no trace,
And, as if the music softly in the wind could be heard,
Here, the last song composed his eccentric,
In her everything he knew, understood it, he put the heart.
But this song, except the birds and the mountains,
Nobody heard, never heard.
Royal is the silent reproach to anyone?
I do not know, and you do not argue, quieter.
And, say, who can climb the cliff,
Read all the notes, play a melody,
Will he and his happy
The mystery will be given to learn. Смотрите также: | |
