Со дня вторжения французской армии в Российскую Империю,
При отступлении не проходило дня без грома артиллерии.
Для того, чтобы нанести потери, умерить натиски французов,
Чтобы сохранить российские войска, Михаил Кутузов
А в войсках уже ворчали, зря Смоленск приподнесли к ногам,
Перед неприятелем русский солдат не мечется.Долго ль нам идти назад?
Лучше поразить врага или положить живот свой, за Отечество.
И воиска, и партизаны были в искушении
С французской стороны исправить сил соотношение.
Чем дальше вглубь страны, тем неизбежнее решение
В ста километрах от Москвы да генеральное сражение!
И только армии на поле остановиться решено,
Тотчас атакован левый фланг, весь пункт передовой его,
Ещё и не было темно, как гренадёрские резервы,
Французам потрепали нервы близ села Шивардино.
И разошлись возводить боевые укрепеления,
Обе армии готовить к генеральному сражению.
Предел сему терпению за всех полях оставленных,
Помолились, да перевязали раненых.
За зачинающего Бог из уст передают в уста,
Около шести утра, двадцать шестого августа.
С первым солнцем содрогает землю кавалерийский топот,
Ружей грохот, вопли глоток, общим человьим вздохом.
Канонада прострелила синий утренний туман
И рухнула на самый центр и на левый фланг.
Залпы тысячи орудий в пороховом дыму кромешном,
Обе армии рубились за Багратионовские флеши.
Но битвы сей исхода ждать придётся болье жёсткого,
Получите, комесью, батый доля москула.
И угостили кулаком французскую очередную партию,
Чтоб генерал запомнил чётко нашу гвардию.
Против русского штыка, уж такова действительность,
Если можно противопоставить только численность.
Двухкратную, но с Багратионом в этот раз,
В рукопашную десятки тысяч бились почти час.
Штыком отбиты укрепленья от вражеских колонн,
Да вот осколком от ядра ранен князь Багратион.
Его войска, собрав в кулак, назад отводит Кановницын,
Коль генерал спокоен, так солдат не усомнится.
Атаковать резерв гвардейцев французы не смогли решиться,
И поле освещало нам не солнце Аустерлица.
А на глазах приобретает поле вид скорее зверский,
Тысячими павших обрастает высота Раевского,
Да говорят, что всполошил французский тыл реть казаков,
Тем более помог сломить упорство, дал нам вздохнуть чуток свободнее.
По всей линии и здесь, до Курганной высоты,
Артиллерия гремела до наступления темноты.
До черноты усталость, и на залпы залпом отвечать,
И только сумрак вечера всех заставил замолчать.
После наступили холода коварные,
Сохранённые Кутузовым ряды российской армии.
Лесные мужики с помощью ружий, вил, булыжников,
Из великой армии помогут сделать шаромыжников.
Три тысячи людей, погибших под военной картой,
И захваченность боями, но несдавшийся редут,
И не состоявшийся триуфм Наполеона Бонапарта,
Всё это осталось там, в двенадцатом году.
И чтобы впредь не проливало крови наше будущее,
Стоит пролить свет на наше общее прошлое.
Память о героях, предках, тысячах людей,
Доблесть родителей, наследие детей. From the day of the invasion of the French army in the Russian Empire,
During the retreat is not a day passed without the thunder of artillery.
To cause losses to moderate the onslaught of the French,
To keep the Russian troops, Mikhail Kutuzov
And the troops are already grumbling in vain Smolensk pripodnesli the feet,
Before the enemy Russian soldiers mechetsya.Dolgo eh we go back?
It is better to hit the enemy or put your stomach, for their country.
And the military and the guerrillas were tempted
On the French side to fix the ratio of forces.
The farther into the country, the more inevitable decision
A hundred kilometers from Moscow, so the decisive battle!
And just to stay on the field army decided
Immediately attacked the left flank, the whole point of his best,
More and it was not as dark as the Grenadier reserves
French battered nerves near the village Shivardino.
And went to build combat Strengthening, the
Both armies prepared for decisive battle.
The limit to this patience for all fields left,
Pray, yes bandaged the wounded.
For conceiving God from the mouth to mouth transfer,
Around six in the morning, the twenty-sixth of August.
With the first sun thrills ground cavalry trampling,
Guns roar, the cries of a breath, a sigh chelov general.
The cannonade lumbago blue morning mist
And he collapsed on the center and on the left flank.
Volleys of thousands of guns in the powder smoke kromeshnom,
Both armies were cut for Bagrationovsky flushes.
But the outcome of this battle will have to wait Beaulieu hard,
Get COMESA Batu moskula share.
And the French have treated his fist next batch,
General remember to clear our guard.
Against the Russian bayonet, so this is the reality,
If it can be countered only by number.
Two-fold, but with Bagration in this time,
In the melee, tens of thousands fought for almost an hour.
Bayonet against enemy fortifications repulsed columns
Yes, that's a fragment from the nucleus Prince Bagration was wounded.
His troops, gathered in a fist, back assigns Kanovnitsyn,
Kohl general calm, because the soldiers did not doubt.
Attack the French reserve guardsmen could not decide,
And we have not covered the field of the sun of Austerlitz.
And in the field of view of the eyes becomes more brutal,
Thousands died acquires height Rajewski,
Yes, say the startled French rear ret Cossacks
Especially helped break the tenacity gave us breathe a little more freely.
Across the line here, to the Kurgan heights
Artillery thundered before nightfall.
Before Black fatigue, and bursts volley answer
And only in the evening gloom all silenced.
Once the cold weather insidious,
Saved Kutuzov ranks of the Russian army.
Forest guys using ruzhy, forks, boulders,
Because of the great army of help to make sharomyzhnikov.
Three thousand people killed by the military card,
And the spoil fights, but not handed over redoubt
And the non-triufm Napoleon Bonaparte,
All that remained there, in the twelfth year.
And in order to continue not to shed the blood of our future,
It is necessary to shed light on our common past.
The memory of the heroes, ancestors, thousands of people,
Valor parents, children heritage. | |
