"Если случится, что я умру и придет поглядеть на меня какая-нибудь дама, то скажите ей, что у Бетховена самое лучшее произведение..." - он даже нарочно записал мне это. Вот поглядите...
- Покажите, - сказала Вера Николаевна и вдруг заплакала. - Извините меня, это впечатление смерти так тяжело, что я не могу удержаться.
И она прочла слова, написанные знакомым почерком:
"L. van Beethoven. Son. N 2, op. 2. Largo Appassionato"
***
"Она узнала с первых аккордов [...] и душа ее как будто бы раздвоилась. Она единовременно думала о том, что мимо нее прошла большая любовь, которая повторяется только один раз в тысячу лет. Вспомнила слова генерала Аносова и спросила себя: почему этот человек заставил ее слушать именно это бетховенское произведение, и еще против ее желания? И в уме ее слагались слова. Они так совпадали в ее мысли с музыкой, что это были как будто бы куплеты, которые кончались словами: "Да святится имя Твое". "Вот сейчас я вам покажу в нежных звуках жизнь, которая покорно и радостно обрекла себя на мучения, страдания и смерть. Ни жалобы, ни упрека, ни боли самолюбия я не знал. Я перед тобою - одна молитва: "Да святится имя Твое". Да, я предвижу страдание, кровь и смерть. И думаю, что трудно расстаться телу с душой, но.. Прекрасная, хвала тебе, страстная хвала и тихая любовь. "Да святится имя Твое". Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было богу и судьбе. "Да святится имя Твое". В предсмертный печальный час я молюсь только тебе. Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: "Да святится имя Твое". Ты, ты и люди, которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты была прекрасна. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою - слава Тебе. Вот она идет, все усмиряющая смерть, а я говорю - слава Тебе!.." Княгиня Вера обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий ветер и, точно сочувствуя ей, зашелестел листьями. Острее запахли звезды табака... И в это время удивительная музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала:"Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствуютвои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко". Женни Рейтер вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала княгиню Веру, сидящую на скамейке всю в слезах. - Что с тобой? - спросила пианистка. Вера, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила: - Нет, нет, - он меня простил теперь. Все хорошо." "If it happens that I die and come to look at me any lady, tell her that Beethoven's best work ..." - he even deliberately wrote it to me. Here is a look ...
- Show - said Vera and suddenly burst into tears. - Excuse me, this is the impression of death so hard that I could not resist.
And she read the words written by the familiar handwriting:
"L. van Beethoven. Son. N 2, op. 2. Largo Appassionato"
***
"She learned from the first chords [...] and her soul as if split in two at the same time she thought that a lot of love went past her, which is repeated only once in a thousand years to recall the words of General Anosov and asked myself:.. Why the man forced her to listen to it is Beethoven's work, and even against her will and in her mind were composed words They coincided in her mind with the music, it was as if the verses, which ended with the words:?. "hallowed be thy name" . "Now I'll show you in the gentle sounds of life that humbly and happily doomed itself to torment, suffering and death. Neither the complaint nor reproach, no pain, I did not know selfishness. I'm in front of you - one prayer: "Hallowed be thy name." Yes, I foresee the suffering, blood and death. And I think that it is difficult to leave the body with the soul, but .. Perfect, thank you, praise and passionate love quiet. "Hallowed be thy name." I remember your every move, smile, look, the sound of your gait. Sweet sadness, quiet, beautiful sadness obveyany my last memories. But I did not cause you grief. I'm alone, in silence, because it pleased God and fate. "Hallowed be thy name." In dying a sad hour I pray only to you. Life could be beautiful for me. Do not complain, poor heart, do not grumble. In my heart, I call upon death, but at the heart is full of praise thee: "Hallowed be thy name." You, you and the people who surround you, all of you do not know how you were beautiful. Beat the clock. Time. And, dying, I'm sad hour of parting with life still singing - thank you. Here she comes, to pacify all the death, and I say - thank you .. "Princess Vera hugged the trunk of acacia, clung to him and cried Tree shaking gently bumped the light wind and exactly sympathizing with her leaves rustled Sharper smell of tobacco stars... ... And at this time of amazing music, as if obeying her grief, she went on: "calm down, dear, calm down, calm down. Do you remember me? Do you remember? You're my one and last love. Calm down, I'm with you. Think of me, and I will be with you, because you and I love each other only for a moment, but forever. Do you remember me? Do you remember? Do you remember? So I chuvstvuyutvoi tears. Calm down. I sleep so sweet, sweet, sweet "Jenny Reuter left the room already had finished playing, and saw the Princess Vera, sitting on a bench in tears -.. What is it - asked the pianist Vera, his eyes shining with tears. restlessly, excitedly he began to kiss her face, lips, eyes, and said: - No, no, - he has forgiven me now everything is good. ". | |
