Когда рассвет над Балтикой встаёт,
И белым парусом растают в дымке ночи,
В Крестах на нарах просыпается народ
И кроет матом прокурора, что есть мочи.
Махра лютует в пять полосок косяки,
Завхозы с псами вперемешку с ними воют,
Козьи ножки с кашлем тянут мужики,
А петухи, задрав хвосты, парашу моют.
Спит отрицалово, забив на всё большой...
Мне не указ звериный голос вертухая!
Срок двадцать пять, я здесь тяжеловоз,
Кто при делах, они за это знают.
Лепили мне за мусорка, как дать вышак,
Горба лепили, заодно били до кучи.
Тебе не светит, кроме вышки, ничего,
Обидно мне, но оказался пёс живучий.
Надолго домом станут старые Кресты,
Надолго будет шконка, чифир и баланда,
Нырять в глазочек будут ВОХРА и менты –
Не жизнь, а полная, в натуре, бля, засада.
Пихать по хатам будут левых фраеров,
По фене ботающих, с воли без разбора,
На беспределы сыскарей и следаков
Пойдут малявы в адрес прохи по надзору.
В Крестах сидят по хатам разным кореша,
От них приветы и малявы шнырь приносит,
Лютует тубик по Крестам как никогда,
Косой смертельной каторжан вслепую косит.
Когда над Балтикой рассеется туман
И с ветром моря унесётся непогода,
В стенах Крестов летают души каторжан
И рвутся-рвутся сквозь решётки на свободу.
Подогрели с воли хату братаны
От Ростовского от Юзи и от Яшки,
В подогреве чифир, сало, сахарок,
Для души бродягам стаканок анашки.
Мурзила радостно пакует косячок,
Он положил на мусоров и всю контору.
Он, как-то было дело на тюрьме в Твери,
За грубость откусил пол-уха прокурору. When dawn rises over the Baltic Sea,
And white sail will melt in the haze of the night,
They wake up the people in a cross on the bunk
Lies the mat prosecutor, that is urine.
Mahra lyutuet five strips of shoals,
Assistant warden with the dogs howl mingled with them,
Goat legs with cough pulling guys,
And roosters, their tails, wash the slop pail.
Sleeps otritsalovo, scoring on all the big ...
I do not decree animal voice vertuhaya!
The term of twenty-five, I'm here Heavy,
Who in deeds, for they know it.
Molded me for the trashcan as to vyshak,
Humpback molded at the same time beat to the heap.
You do not shine, except for the tower, nothing
It's a shame to me, but it turned out to be tenacious dog.
How long will the old house Crosses
How long will shkonka, chifir and gruel,
Dive in glazochek will Vohra and cops -
Not life, but a full, in-kind, fucking ambush.
Piha on huts will be left fraerov,
As hair dryer bot with the will indiscriminately,
In the mayhem and syskarey sledak
There would Malyava against Prokh Supervision.
The Crosses are sitting at different huts sidekick,
From them greetings and Malyava Shnyrov brings,
Lyutuet tubik on the cross as ever,
Oblique deadly convicts blindly mows.
When the mist clears over the Baltic
And from the sea by the wind will carry the bad weather,
Within the walls of the soul of Crosses fly convicts
And the rush-rush through the lattice to freedom.
Fueled from outside the hut bros
From Rostov on Uzi and from Yashka,
The heating chifir, fat, saharok,
For the soul vagabonds stakanok anashki.
MPD happily packs bong,
He put on the garbage and the whole office.
He once was the case at the jail in Tver,
For rude bit off half an ear to the prosecutor. Смотрите также: | |
