Муха:
Был бы я плохим, то всех пинал бы с пыра,
Баб драл бы в дыры, и музыкантам я плевал бы в рыло.
Ты спрячь свою кислую мину лучше
И скажи в лицо мне кто кого там дрючил.
Предадут родных, лишь бы не потерять репутацию,
Ведь не выгоден косяк, как путане ноги ампутация.
Ещё четырнадцать, но уже не без потерь,
Не без подтем, контузят тёмные оттенки.
В музыке как в мантии, с нею как с батей на ты,
Тебе груз выгружает в уши муха-грузовик.
Растворю твой мозг в кислоте, в тесноте,
Без подделок, через студийный отдел.
Если тебе это по нраву, дай знать, товарищь,
тут этюд поганый, город где переходят грани
легально, я на студии в спальне,
Тут Питер-Елабуга, зт-промо, Муха. Звука наваливай.
Fly:
I would have been bad, then all would be kicked with pyra,
Bab would be fought in the hole, and the musicians I would spit in the snout.
You hide his sour face better
And tell me in person who gets there dryuchil.
Betray the family, so as not to lose reputation,
It is not beneficial to the jamb, how confusing leg amputation.
More fourteen, but not lossless
Not without subtopics contusion dark shades.
In music as in the mantle, with her as with Batya on you,
You unload the cargo in the ears of a fly-truck.
Dissolve your brain in acid, in close quarters,
No fakes, through the studio department.
If you do it to their liking, let me know, comrades,
then sketch filthy, the city where the faces are moving
legally, I'm at the studio in the bedroom,
Then Peter Yelabuga, sin-promo, fly. Sound bore down. | |
