В сырой тюрьме, на западе Парижа,
Ещё опасен, но разоружён,
Сидит один Московский хакер Миша,
За то, что крупный банк ограбил он.
Насильно стрижен, в полосатой робе,
С мишенью круглой сзади на спине,
Клопов считает в каменной утробе,
Программы пишет мелом на стене.
То вдруг погладит грязный коврик с пола,
То тихо плачет, когда видит мышь,
Грозит убить козлов из Интерпола,
Лет через двадцать где-то, правда, Миш?
Пробрался в банк со спутника в Анголе,
Ушёл сетями Африканских стран,
Сжёг все дискеты, где держал пароли
И нагло сбросил спутник в океан.
Уже на дно залёг, а не на нары,
Уже почти в тайге укрылся, но...
Они его поймали на Канарах,
Когда сорил деньгами в казино.
Его пытали зверски, как в гестапо,
И на глазах разбили Celeron,
А он всё вынес, съел четыре кляпа,
И предлагал буржуям миллион.
Его по морде били, как скотину,
А он, святой, возьми им да скажи:
"Но пасаран! Несите гильотину!"
Но принесли ему детектор лжи.
И лишь тогда поверили шпионы,
Промыв его бесценные мозги,
Что он украл семнадцать миллионов,
Чтоб заплатить провайдеру долги.
И вот он, бит, с распухшей головою,
Лежит в углу, свернувшись калачом,
Когда придут охранники с едою,
Ни ест, ни пьёт, ни просит ни о чём.
Молчит на все тюремные вопросы,
Совсем завис - ни мёртвый, ни живой,
Но поднесут к нему дискету с DOS'ом,
И он на запах дёрнет головой.
Застонет: "Пива, пива дайте, гады!"
И поползёт к открывшейся двери,
За что жандармы бьют его прикладом:
"Мишель-то наш живой ещё, смотри!".
Уйдут они, бездумно повторяя
Наш русский мат, что слышится в тиши,
На всю тюрьму пространно рассуждая
О красоте загадочной души...
Но лишь шаги их стихнут в коридоре,
Он вдруг с земли подскочит, жив-здоров,
Бежит к двери, забыв про боль и хвори,
Забыв про все советы докторов.
Чуть подождав, покуда злость остынет,
К двери холодной ухом припадёт,
Тяжёлый камень в стенке отодвинет:
За ним давно прокопан тайный ход!
Откуда знать в Париже Интерполу,
Что без e-mail'а Мишке не впервой -
Ещё весной донёс почтовый голубь
В двоичном коде весточку домой.
Уже отвёртку сделал он из вилки,
Уже ломает друг тюремный сайт,
Уже нашёл он в маминой посылке
Буханку с Intel Pentium Inside.
И заключённых больше не тревожит
Глубокой ночью странный ровный стук:
Пускай не спал три месяца, но всё же
Собрал в неволе новый ноутбук.
И с замираньем сердца снова вышел
В такой родной до боли Интернет,
Где через час, обычным кликом мыши
Сумел скосить свой срок на десять лет.
Прислал письмо: "Встречайте, мама. Еду",
Дал выходной охране до зимы,
Пустил метро до камеры соседа
И продал дом начальника тюрьмы.
Сумел создать подпольную ячейку,
Послал сто грамм друзьям на Колыме,
Стал чемпионом Франции по Quake'у -
Забылся зэк, что он сидит в тюрьме.
Летает он, как свежий вольный ветер -
Доступно всё, о чём не мог мечтать,
Он побывал повсюду на планете,
И никуда не хочет убегать.
Уж не грустит по Родине, по маме.
Вот только что-то изменилось в нём:
Он слишком странно смотрит вечерами
В экран с цветным решётчатым окном... In raw prison, in the west of Paris,
Still dangerous but disarmed
Sits one Moscow Hacker Misha
For the fact that a large bank robbed.
Forcibly cut, in a striped robe,
With the target round back on his back,
Klopov believes in a stone womb,
Programs writes chalk on the wall.
Then suddenly stroking a dirty floor rug
Then quietly crying when he sees the mouse,
Threaten to kill the goats from Interpol,
About twenty years somewhere, however, Misha?
Purchased to the bank from the satellite in Angola,
Runs by networks of African countries,
Burned all the diskettes where held passwords
And brazenly dropped the satellite into the ocean.
Already on the bottom of the lodge, and not on Nara,
Already almost in the taiga shelted, but ...
They caught him on the Canaries,
When he sailed in money in a casino.
He was trying brutally as in Gestapo,
And in front of the Celeron,
And he made everything, ate four bears,
And he offered a million bourgeois.
His face was beaten like a cattle,
And he, Holy, Take them yes, say:
"But Pasaran! Carry the guillotine!"
But brought him a lie detector.
And only then believed spies,
Washing its priceless brains,
That he stole seventeen million
To pay a debt provider.
And here he is, Bit, with a swollen head,
Lies in the corner, curling around with Kalach,
When the guards come with food,
Neither either either drinks nor asks for anything.
Silent all prison questions
Completely hung - neither the dead nor alive
But bring a floppy disk to it with DOS,
And he put on his head on the smell.
Gallow: "Beer, beer give, reptiles!"
And crawls to the opened door,
For that gendarmes beat it with a butt:
"Michel is our lively, see!".
They will go thoughtlessly repeating
Our Russian mat, which is heard in silence,
On the whole prison, expecting
On the beauty of the mysterious soul ...
But only steps will be ash swept in the corridor,
He suddenly jumped from the ground, alive, well,
Runs to the door, forgetting about pain and hands,
Forgetting about all the advice of doctors.
A little waiting, as long as the anger will cool down,
To the door with a cold ear,
A heavy stone in the wall will move away:
Behind him a long procopian secret move!
Where to know in Paris Interpol,
That without e-mail is not first -
More spring Donom mail pigeon
In binary code news home.
He already made a diverter from the fork,
The prison site is already broke,
He already found in mom packing
Bukaka with Intel Pentium Inside.
And the prisoners are no longer disturbing
Deep night strange smooth knock:
Let it not sleep for three months, but still
Asked a new laptop in captivity.
And with the hearts of the heart came out again
In so native to the Internet,
Where in an hour, the usual mouse click
I managed to set my time for ten years.
Submitted a letter: "Meet, Mom. Food",
Gave a weekend guard until winter
Let the metro station to the neighbor's camera
And sold the house of the head of the prison.
Managed to create an underground cell,
Sent a hundred grams to friends on Kolyma,
Became the champion of France for Quake'u -
ZEK forgot, that he sits in prison.
He flies like fresh free wind -
Everything is available, he could not dream of
He visited everywhere on the planet,
And she does not want to run away.
It's not sad at home, for mom.
That's just something changed in it:
He looks too strange in the evenings
In the screen with a color lattice window ... Смотрите также: | |
