We march.
It seems as though years have passed since I have seen the light of day.
I can hear the sounds of tortured souls begging for their life.
I am forsaken.
I cannot be forsaken.
We march perfectly aligned to an unknown destination.
Whispering among the drones becomes irrelevant.
We're forsaken.
Unexplainable, someone save us from, someone save us.
Unexplainable, someone save us from, someone save us.
Unexplainable, someone save us from, someone save us.
Unexplainable, someone save us from, someone save us.
We are slaves to ourselves.
We are slaves, there is no salvation.
We are slaves to ourselves.
We are slaves, there is no salvation.
We are slaves to ourselves.
We are slaves, there is no salvation.
We are slaves to ourselves.
We are slaves, there is no salvation.
In this wasteland, I have nothing left.
I'm a slave to myself.
In this wasteland, I have nothing left.
I'm a slave to myself.
We are slaves to ourselves.
We are slaves, there is no salvation.
I am forsaken.
I cannot be forsaken.
We march.
It seems as though years have passed since I have seen the light of day.
I can hear the sounds of tortured souls begging for their life.
Мы идем.
Кажется, как будто лет прошло с тех пор я видел свет.
Я слышу звуки измученных душ, выпрашивая их жизни.
Я оставил.
Я не могу быть оставлен.
Мы идем идеально выровнены в неизвестном направлении.
Шепотом среди дронов становится неуместным.
Мы оставили.
Необъяснимое, кто спасет нас от, кто спасет нас.
Необъяснимое, кто спасет нас от, кто спасет нас.
Необъяснимое, кто спасет нас от, кто спасет нас.
Необъяснимое, кто спасет нас от, кто спасет нас.
Мы рабы себе.
Мы рабы, нет никакого спасения.
Мы рабы себе.
Мы рабы, нет никакого спасения.
Мы рабы себе.
Мы рабы, нет никакого спасения.
Мы рабы себе.
Мы рабы, нет никакого спасения.
В этой пустыне, я ничего не осталось.
Я раб себе.
В этой пустыне, я ничего не осталось.
Я раб себе.
Мы рабы себе.
Мы рабы, нет никакого спасения.
Я оставил.
Я не могу быть оставлен.
Мы идем.
Кажется, как будто лет прошло с тех пор я видел свет.
Я слышу звуки измученных душ, выпрашивая их жизни.
