Here I sit a vampire, and my piano.
The flames burn, glarringly higher.
And the eyes, that stare through the darkness,
though they have no form, there's no need for alarm.
So burn.
[Chorus]
So burn, burn the flames higher, and higher.
So burn, burn the flames never, to expire.
Here I sit a skeleton, and my organ.
The candles in my kettle all burn hellishly, hellish hell.
And the laughter, un-ending echoes through the haunted house,
a little Christmas spirit, ghostly haunting deadly spirit.
Every creature is stirring, even the mouse.
So burn.
[Chorus]
Here I sit myself, at my instruments.
Here they sit, at their intruments.
And the music feels, and feels,
terrifies, horrifies, forever scares.
Children of the night, what music we make.
So burn.
Вот сижу вампир и мое пианино.
Пламя пылает намного выше.
И глаза, смотрящие сквозь тьму,
хотя у них нет формы, нет нужды в тревоге.
Так что гори.
[Хор]
Так гори, жги пламя все выше и выше.
Так гори, никогда не гори пламя, чтобы угаснуть.
Вот я сижу скелет и мой орган.
Свечи в моем чайнике горят адски, адский ад.
И смех, нескончаемый эхом разносится по дому с привидениями,
немного рождественского духа, призрачного призрачного смертоносного духа.
Все существа шевелятся, даже мышь.
Так что гори.
[Хор]
Вот я сижу за своими инструментами.
Вот они сидят у своих инструментов.
И музыка чувствует и чувствует,
ужасает, ужасает, пугает навсегда.
Дети ночи, какую музыку мы делаем.
Так что гори.
