Я самурай, ниндзя. Отвесь мне годных пилсов, чтобы поменяло. Чтобы взяло и не отпускало с неделю, чтобы был рад и в снег, и в град, и в бурю, и в слякоть. И пусть моё сознание сдует.
Хуже все равно уже не будет. Или будет, но я усердно постораюсь этого не заметить. Главное - это наметить цель и к ней идти, отворачиваться от поворотов, затыкать уши, чтобы не слышать тысячи ртов, что намеривают столкнуть.
Барыг, что хотят подороже толкнуть, людей, что думают со спины ножик воткнуть. Братан, не волнуйся, все бабы суки, а она больше всех. Ты без неё сможешь, ты ей не нужен, но не унывай, просто ты увидел край.
Не ломайся и не ломай. Не обещай того, что не собираешься выполнить. Не ври, не проси то, что сам можешь достать. Синица в руках - хорошо. Но просто постарайся и журавль тоже будет твой.
Оставь другу половину сигареты, помоги если можешь помочь. От себя же не убежишь, твори добро, храни искреннее. Не потеяй его с очередной бутылкой виски. Все наладится, просто будь собой.
Не ной, это сделаю я за тебя в своих песнях, ты сильный, сильнее меня. Моё счастье поддерживается разве что препаратами да её пальцами по ребрам. Я хочу с ней вдовем убраться отсюда в самые далекие дали.
Я буду читать стихи о стихийных чувствах. О том, как я нашел себя в её глазах. О том, какое голубое небо в Альпах, на пике. И пусть наши отношения никогда не закончатся, как полет "в крутое пике".
Так хочется поговорить по душам в пять утра, или убраться отсюда подальше. Скрыться от этой мерзкой псевдо-уютной фальши. Будильник, пора просыпаться, собираться на убогие дела.
Все плавится, вселенная в полиэтилене, заряди мне по вене чистым эфедрином. Чтобы глаза закатились от счастья, когда буду биться в конвульсиях. Объятиях, тебя или смерти.
В заперти относительно доброго. Но я сам добрый, добрый утром. У меня кончаются слова, приходится изъясняться этим позором, осадком, остатком разума. И слишком много белого шума в пространстве четырёх углов.
Не хватит факелов, чтобы осветить пустоту, темноту внутри. Но погоди, посмотри, там пожар, горит за дверью.на ней надпись.
Сорок.
Три. I am samurai, ninja. Answer the suitable pilots to change. To take and did not let go from a week to be happy in the snow, and in hail, and in a storm, and in a slush. And let my consciousness fouls.
It will not be worse anyway. Or will, but I diligently immediately notice this. The main thing is to outline the goal and go to it, turn away from turns, stuck your ears, so as not to hear thousands of mouths that intend to push.
Baryg, what they want to be more expensive to push, people who think from the back of the knife to stick. Bratan, do not worry, all wives bitch, and she is the most. You can do without it, you don't need her, but do not be sad, you just saw the edge.
Do not break and do not break. Do not promise that you are not going to fulfill. Do not ask, do not ask what you can get. The tit in the hands is good. But just try and the crane will also be yours too.
Leave a friend half of the cigarette, help if you can help. From myself you will not kill, we are creating good, I have sincere. Do not take it with another bottle of whiskey. Everything will work out, just be yourself.
Not Noah, I will do it for you in my songs, you are strong, stronger than me. My happiness is supported except with the preparations of her fingers along the ribs. I want to get away with her to get out of here in the most distant Dali.
I will read poems about the elemental feelings. About how I found myself in her eyes. About what is the blue sky in the Alps, at the peak. And let our relationship ever end, as flight "in a steep peak."
So I want to talk to souls at five in the morning, or get out of here away. Embody from this nasty pseudo-cozy false. Alarm clock, it's time to wake up, going to the wise business.
Everything melts, the universe in polyethylene, charge me on Vienna with pure ephedrine. To the eyes of happiness, when I fight in convulsions. Hugs, you or death.
In locked relatively kind. But I myself is kind, good in the morning. I end with words, you have to express this shame, the draft, the remission of the mind. And too much white noise in the space of four corners.
Not enough torches to illuminate the emptiness, darkness inside. But wait, look, there is a fire there, burns outside the door. On her inscription.
Forty.
Three. Смотрите также: | |
