Робот смотрит в окно. Наблюдает за миром. У робота нет пальцев. Лишь механические лапы. Он так запрограммирован. Не смеяться и не плакать. Ведь сердце у него – Один сплошной железный клапан.
Робот не ходит на премьеры фильмов. И не рисует прикольные рожицы маркером. Он пропускает через свои трубочки масла эфирные, Слушает, как дождь стучит по подоконнику И читает романы Ремарка. Много думает. Глотает ржавыми легкими кубы воздуха едкого, У робота нет сутра похмелья, Ему это чуждо, Он не пьет таблетки, Он вечно трезвый, Шлепает ножками металлическими по лужам, Никому не нужный, В своей ржавой кольчужке. Робот несчастлив. Порой он сам смазывает свои части. Шестеренки. Поршни. Все механизмы бренчащие. Робот любит Дискавери. Он смотрит, как планктон пропадает в пасти у кита И Думает, Почему птицы летают, А он не может летать. Робот смотрит на звезды, А они ему улыбаются ласково, Робот не ходит на концерты Нагано и Касты, Не пишет хиты И не качает залы. Он смотрит на асфальт и понять не может, Как небо в луже оказалось. Ему не присылают писем И не дискутируют на разные темы. Молчание в трубке его телефона. Робот засыпает под цокот часов настенных, Потому что вас это раздражает, А для него это симфония. Робот грустный. В глаза. В глаза. Лично. Ему бы хотелось сказать пару слов по-русски. А вместо этого Какие-то звуки синтетические. Сидит поникший на завалинке. Смотрим на облака серые. Ему бы хотелось, Что бы его Самым верным Другом называли. А не банкой консервной. Щеки стальными заплатками заштопаны. И текут по ним слезы керосиновые. Это просто, наверное, сломалось что-то. Сильно-сильно.
Робот смотрит в окно. Наблюдает за миром. У робота нет пальцев. Лишь механические лапы. Он так запрограммирован. Не смеяться и не плакать. Ведь сердце у него – Один сплошной железный клапан. Робот смотрит в окно. Наблюдает за миром. У робота нет пальцев. Лишь механические лапы. Он так запрограммирован. Не смеяться и не плакать. Ведь сердце у него – Один сплошной железный клапан.
Робот не ходит на премьеры фильмов. И не рисует прикольные рожицы маркером. Он пропускает через свои трубочки масла эфирные, Слушает, как дождь стучит по подоконнику И читает романы Ремарка. Много думает. Глотает ржавыми легкими кубы воздуха едкого, У робота нет сутра похмелья, Ему это чуждо, Он не пьет таблетки, Он вечно трезвый, Шлепает ножками металлическими по лужам, Никому не нужный, В своей ржавой кольчужке. Робот несчастлив. Порой он сам смазывает свои части. Шестеренки. Поршни. Все механизмы бренчащие. Робот любит Дискавери. Он смотрит, как планктон пропадает в пасти у кита И Думает, Почему птицы летают, А он не может летать. Робот смотрит на звезды, А они ему улыбаются ласково, Робот не ходит на концерты Нагано и Касты, Не пишет хиты И не качает залы. Он смотрит на асфальт и понять не может, Как небо в луже оказалось. Ему не присылают писем И не дискутируют на разные темы. Молчание в трубке его телефона. Робот засыпает под цокот часов настенных, Потому что вас это раздражает, А для него это симфония. Робот грустный. В глаза. В глаза. Лично. Ему бы хотелось сказать пару слов по-русски. А вместо этого Какие-то звуки синтетические. Сидит поникший на завалинке. Смотрим на облака серые. Ему бы хотелось, Что бы его Самым верным Другом называли. А не банкой консервной. Щеки стальными заплатками заштопаны. И текут по ним слезы керосиновые. Это просто, наверное, сломалось что-то. Сильно-сильно.
Робот смотрит в окно. Наблюдает за миром. У робота нет пальцев. Лишь механические лапы. Он так запрограммирован. Не смеяться и не плакать. Ведь сердце у него – Один сплошной железный клапан. Смотрите также: | |