Наступает сезон звездопада
и на западе мутного дня
зреет заговор, смута, засада,
бунт, измена, мятеж, западня.
А восток отвечает опалой,
отлучает, казнит наугад.
И подобием дымным опала
вправлен в перстень прохладный закат.
II.
Ночь встает на востоке, со злостью
серп луны ухватив, как жнея;
звезды россыпью падают в горсти -
не узнаешь, какая твоя.
Не спасают ни удаль, ни дали;
крик павлина дробит, как хрусталь,
в запустелом осеннем серале
кочевую дамасскую сталь.
III.
Так бесплодны потуги востока:
сколь ни грозно заклятье беды,
утром запад поглотит с восторгом
пряный раж, буйство Мекк и Медин,
ярость капищ, кумирен, святилищ.
Но и день не спасет звездный сев -
все на свете приводят пути лишь
в широко запрокинутый зев.
IV.
Набивай эту бычью утробу
туком осени, хлебом дорог!
Снова волны качают Европу;
не на запад теперь - на восток.
Вон уже отгорели все звезды
до последней, чье имя - полынь,
брызжут соком хевронские гроздья
и фальцетом горланит павлин.
V.
И по стенам горящие строки
обращают чертоги в костер.
Перстень с пальца владыки востока
с мясом рвет полковой мародер.
Торжествующе шествует запад,
продолжает свой долгий парад,
оставляя пустыне лишь запах -
запах праха, отчизны, пенат.
VI.
Там, в далекой и страстной Пальмире,
перебив сторожей и собак,
повелитель, считай, полумира
молча курит солдатский табак.
Лишь янтарные бусины четок
сухо щелкают в тонких перстах -
счет побед исключительно четок,
да немотствует пленный Аллах.
VII.
Как тревожна восточная нега,
как безжалостен медленный яд,
что таят покоренное небо
и оправленный в перстень закат!
Профиль римский, когда-то - медальный,
нынче просится на медальон.
А в разгромленном наспех серале
под ресницами - зелень знамен.
VIII.
Полководец походкою пьяной
вторит томным узорам ковров.
На ногах - сапоги из сафьяна,
перстнем пальцы ободраны в кровь.
И клокочет то горько, то гордо
безголосый павлин-идиот.
Дотянуться б до щуплого горла -
поглядим, кто бойчее споет!
IX.
Захлебнувшись недоброй надеждой,
как опившись дешевым вином,
он меняет пароль и одежды.
Он командует тихо: "Подъем!"
И, приняв, как положено, рапорт,
обреченное войско свое
он ведет завоевывать запад -
на закат, в западню, в забытье.
X.
Только бездне клониться над бездной,
чтоб увидеть себя самое,
отражаясь в себе повсеместно -
ибо это и есть бытие.
И ложатся вечерние росы
в пересохшее горло долин.
Звезды падают. "Осень! Осень!" -
так кричит неуемный павлин. There comes a season of stargazing
and on the west cloudy day
maturing plot, distemper, ambush,
rebellion, treason, mutiny, a trap.
And the east meets the disgrace,
excommunicates, executes random.
And the likeness of smoky opal
imbedding into the ring cool sunset.
II.
Night rises in the east, with anger
grasping the crescent moon as zhneya;
a scattering of stars fall in his hand -
You do not know what is yours.
Do not save or delete or given;
peacock scream splits as crystal,
in the desolate autumn Seraglio
nomadic Damascus steel.
III.
So fruitless attempts to east:
no matter how menacing spell trouble,
morning west devour with delight
spicy rage, a riot of Mecca and Medina,
Fury temples, shrines, sanctuaries.
But the day will not save the star sat -
everything leads the way only
in widely thrown back shed.
IV.
Fills this bullish womb
fat of autumn, roads bread!
Again the waves rocked Europe;
Now not to the west - east.
Vaughn has otgoreli all stars
to the last, whose name - mugwort,
bryzzhut juice grapes Hebron
and falsetto yell peacock.
V.
And the last line on the wall
pay the palaces of the fire.
Ring with finger lord east
meat tears regimental marauder.
Triumphantly marches west
It continues its long parade,
leaving only the smell of the desert -
the smell of dust, homeland, hearth and home.
VI.
There, in a distant and passionate Palmyra,
killing guards and dogs
lord, consider, of half
silently smoking tobacco soldier.
Only the amber rosary beads
dry click in thin fingers -
score wins only rosaries,
Yes nemotstvuet prisoner Allah.
VII.
As alarming eastern bliss,
how ruthless slow poison,
that pose conquered the sky
and rimmed ring in the sunset!
Profile Roman once - medal,
now asking for the medallion.
And in the devastated hastily Seraglio
under the lashes - green banner.
VIII.
Commander drunken gait
languid echoes patterns of carpets.
On the feet - boots of morocco
ring fingers peeled into the blood.
And bubbles bitterly, then proudly
voiceless peacock idiot.
Reach used to puny throat -
see who boychee sing!
IX.
Choking unkind hope
opivshis like cheap wine,
it changes the password and clothes.
He commanded softly: "Rise!"
And, taking, as expected, the report,
doomed his army
he is to win the West -
the sunset in the west, into oblivion.
X.
Only the slope of the abyss the abyss,
to see themselves the most,
reflecting a widespread -
for that is existence.
And go to the evening dew
in dry throat valleys.
Stars are falling. "Fall! Fall!" -
so irrepressible screaming peacock. | |
