Сложней всего ему,
Я это знаю...
Не знаю, почему, но что-то говорит:
Не брат его - он сам там был убит.
И жизнь свою в посмертье проклиная,
Он чашу истины испил и вот...
Молчит.
Мне слов этих пламя не выдохнуть ввысь.
Слова опустели, мечты не сбылись -
Лишь горечь на дне моей памяти-чаши
Да боль старых ран. Нет, они не срослись.
Мы были. И все, и ни слова: мы попросту были.
Когда-то, когда небосвод был торжественно свеж.
Наивно-прекрасные дети божественной пыли,
За блеском надежд мы не видели цвета одежд.
А после обрушилось болью последнее небо,
И взмахом ладони – приказ: «Ты остался. Живи»,
И я воспаленными нервами пробовал небыль,
И предал себя самого ради пепла Любви.
Я пил твою кровь леденящими венами Смерти,
Я звал твою душу по Имени, по именам -
Но Имя не Бог, лишь упавшие крылья расчертит
Горячее слово Война, что приснилось не нам.
Мне душно, мне больно - так вот запоздалая плата
За слабость попыток разменивать Вечность на час.
И ты не вернешься, и я отвернусь, лица спрятав
Иль Он прочитает ответ в жарком омуте глаз.
Я все бы отдал за последнюю встречу над Бездной,
Чтоб выдохнуть болью любовь и уйти в никуда.
Но ты не вернешься, а я отвернусь – бесполезно
Горит на рассвете твоя роковая звезда.
