По радио мне сообщили, что это не сон.
Там музыки нет, там стало нелепо и чисто,
а я безразличен к закату из белых ворон,
ведь где-то на крыше висит мой флаг пацифиста.
А где-то война, и ведется решающий бой
на местности пересеченной, подводной, холмистой.
Солдаты на смерть отправляются дружной толпой,
а где-то на крыше висит мой флаг пацифиста.
Ах, как хорошо две недели жить без новостей,
записывать мысли и, скомкав, выбрасывать листья.
Ножом я царапаю ноты на пляжном песке,
а где-то на крыше висит мой флаг пацифиста.
И слышится грохот, ведь каждый здесь счастье кует,
а я, как и прежде в блокнотах пишу свои мысли,
я музыку, как самолет, отправляю в полет,
а кто-то на крыше сорвал мой флаг пацифиста.
По радио мне сообщили, что это не сон.
Здесь музыки нет, здесь стало нелепо и чисто,
а в доме напротив, меж старых невзрачных окон,
висит неразборчиво грязный мой флаг пацифиста.
On the radio I was told that it was not a dream.
There is no music, there was the absurd and purely,
and I'm indifferent to the decline of the black sheep,
because somewhere on the roof hang my flag pacifist.
And somewhere in the war, and the decisive battle is being
rough terrain, underwater, hilly.
The soldiers sent to their deaths friendly crowd,
but somewhere on the roof hang my flag pacifist.
Oh, how nice to live two weeks without news,
to record thoughts and crumpling, throw away the leaves.
With a knife I scratch notes on a beach sand,
but somewhere on the roof hang my flag pacifist.
And hear the roar, because happiness forges everyone here,
and I, as before in notebooks write their thoughts,
I have music as a plane to fly,
and someone on the roof tore my flag pacifist.
On the radio I was told that it was not a dream.
There is no music, there was the absurd and purely,
and in front of the house, between the old tatty windows
hanging illegible dirty my flag pacifist.
