Мне четыре стены перед сном поют колыбельную.
Потолок как-то давит с верхов пустым одиночеством.
Жёлтый крикет и синий винстон сказали любовь не лечится.
А горячий чай своим паром писал пророчества.
Иногда пара слов вековые рушит фундаменты.
А сердца покоряет маска с кучкой банкнот.
Раньше люди писали стихи и рвали пергаменты.
А сейчас нужно лишь стереть пару лишних слов.
Люди гнут свои спины, стирая ладони до крови.
В этой жизни осталось так мало приятных ролей.
И к сердцам бесполезно стало искать пароли.
Люди верят лжецам, что не видят их как людей.
Мне горячий чай вместо сказок пишет пророчества.
А четыре стены тихо тихо поют колыбельную.
Потолок давит сверху меня пустым одиночеством.
Только правде, никто в этом мире больше не верит.
I have four lullabies before bedtime.
The ceiling somehow crushed the top with empty loneliness.
Yellow cricket and blue winston said love is not being treated.
And hot tea with his steam wrote prophecies.
Sometimes a couple of centuries-old words ruins the foundations.
A mask with a bunch of banknotes wins hearts.
People used to write poetry and tear parchments.
And now you just need to erase a couple of extra words.
People bend their backs, washing their hands to the blood.
There are so few pleasant roles left in this life.
And it became useless to look for passwords to the hearts.
People believe liars that they do not see them as people.
Instead of fairy tales, hot tea writes prophecies for me.
And the four walls quietly quietly sing a lullaby.
The ceiling presses on top of me with empty loneliness.
Only the truth, no one in this world believes anymore.
