Как обезьяна, кормящая мертвое дитя,
не понимая, что плод неживой,
Как невеста, веруя, что мир есть любовь,
и не свяжет рот ее скотч,
Так и ты спишь с разбитой иллюзией,
ослепшей от неона совой,
Но тени уже оторвались от предметов
в вашу первую брачную ночь.
Посмертная маска последних минут пророчит крутой перелом.
В этом новом погроме трудно познать, вскрыть самого себя.
Ось, на которой Вселенная вертится,
в ржавой парадной лом.
Последнее соитие с этим миром, ужас своего "я".
Новая Россия, вылетающая из меня.
Врезался в окна юным рассветом нового дня.
Новая Россия, вылетающая из меня.
Больше зерна нашей любви, больше огня.
Гармония прекрасна, если не знать,
что кричит у нее внутри.
Разорвет от напряжения на этой войне, но другого выхода нет.
А в небе туманном сияет она,
гори, моя звезда, гори!
Мы раненую Родину несем на спине, щурясь, выползаем на свет.
Рэп новых галлов, вандалов и гуннов, вялится мясо в седле.
Мир многомерен, скрипят измерения, вертится вертикаль.
У хозяина празник,
рабы и холопы делят крошки на царском столе,
А мы наблюдаем, как в этой строке
вновь закаляется сталь.
Новая Россия, вылетающая из меня.
Врезался в окна юным рассветом нового дня.
Новая Россия, вылетающая из меня.
Больше зерна нашей любви, больше огня.
Новая Россия, вылетающая из меня.
Мертвые хоронят своих мертвецов, пустая возня.
Новая Россия, вылетающая из меня.
Новая Россия, выползающая из огня.
