С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится;
В нем мужчина не обретен еще; она смотрит ему в ресницы –
Почти тигрица, обнимающая детеныша.
Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые;
Замолкает всегда внезапно, всегда лирически;
Его хочется так, что даже слегка подташнивает;
В пальцах колкое электричество.
Он немножко нездешний; взор у него сапфировый,
Как у Уайльда в той сказке; высокопарна речь его;
Его тянет снимать на пленку, фотографировать –
Ну, бессмертить, увековечивать.
Он ничейный и всехний – эти зубами лязгают,
Те на шее висят, не сдерживая рыдания.
Она жжет в себе эту детскую, эту блядскуюжажду полного обладания,
И ревнует – безосновательно, но отчаянно. Даже больше, осознавая свое бесправие.
Они вместе идут; окраина; одичание;
Тишина, жаркий летний полдень, ворчанье гравия.
Ей бы только идти с ним, слушать, как он грассирует,
Наблюдать за ним, «вот я спрячусь – ты не найдешь меня»;
Она старше его и тоже почти красивая. Только безнадежная.
Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая;
Солнце мажет сгущенкой бликов два их овала.
Она всхлипывает – прости, что-то перенервничала. Перестиховала.
Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь,
Как смеешься, как прядь отбрасываешь со лба;
У меня до тебя все что ни любовь – то выкидыш,
Я уж думала – все, не выношу, не судьба.
Зачинаю – а через месяц проснусь и вою –
Изнутри хлещет будто черный горячий йод да смола.
А вот тут, гляди, - родилось живое.
Щурится. Улыбается. Узнает.
Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще;
Трется носом в ее плечо, обнимает, ластится.
Он не любит ее, наверное, с января еще –
Но томим виноватой нежностью старшеклассника.
Она скоро исчезнет; оба сошлись на данности тупика;
«Я тебе случайная и чужая».
Он проводит ее, поможет ей чемодан нести;
Она стиснет его в объятиях, уезжая.
И какая-то проводница или уборщица,
Посмотрев, как она застыла женою Лота –
Остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится –
И до вечера будет маяться отчего-то.
With him terribly easy laughs, says drunk, teasing;
In it a man is not yet uncovered; She looks into his eyelashes -
Almost tigress cub hugging.
He's handsome, funny, his eyes pistachio;
Stops are always sudden, always lyrically;
It would be desirable so that even a little nauseated;
The fingers biting electricity.
It is a bit supernatural; look at it sapphire,
Like Wilde in the fairy tale; stilted his speech;
He pulls shoot on film, take photographs -
Well, immortality, to perpetuate.
He tied and vsehny - these teeth clank,
Those hanging on the neck, not sobs.
It burns in itself this child, this blyadskuyuzhazhdu full possession,
And jealous - unfounded, but desperate. Even more aware of their powerlessness.
They go together; margin; savagery;
Silence, a hot summer afternoon, grumbling gravel.
She'd only go with him, listen to him grassiruet,
Watch him, "I'll hide here - you will not find me ';
She was older than him and is also almost beautiful. Only hopeless.
It is something he reads little manernichaya;
Sun smears condensed milk highlights two of the oval.
She sobbed - I'm sorry, something perenervnichala. Perestihovala.
I waited for you, says, I know the way you look,
How to laugh like a strand of discards from his forehead;
I have to you all that no love - the miscarriage,
I really thought - everything can not stand, not destiny.
I conceive - and a month later, and wake up howling -
Inside gushing like black hot iodine yes resin.
And here, look, - were born alive.
Squints. Smiles. Learn.
He nods; his sad and exhausting;
He rubs his nose in her shoulder, hugging, caressing.
He does not like her, probably in January yet -
But tormented guilty tenderness school student.
She will soon disappear; Both agreed on the given deadlock;
"I told you, and random stranger."
He holds her, help her to carry the suitcase;
She stisnet him in her arms, leaving.
And what a conductor or a cleaner,
Looking like she froze wife of Lot -
Stopped, quietly hmyknet wearily wrinkle -
And the evening will suffer somehow. | |
