эскапизм беззубых пастей гаражных блоков
напоминает тебе о твоей первой собаке
ты зашил её в сумку и бросил в подвале,
когда она начала гадить в квартире
однажды я видел, как люди в автобусе
протыкали друг другу лица швейными иглами
они избавлялись от лучезарной судороги,
сковавшей их щеки, губы и рты
радио в междугородних автобусах
побуждает вспомнить о стали в кармане
свеженожевая нежность алыми красками
воображестокость вытекает из раны на шее
и смешивается с песнями михаила боярского
осколки лицевых костей собирались в мозаику,
затем ты складывал из них своё имя
сколько людей ещё сможет вместить
склад твоих снов на задворках сознания?
посткоитальные слёзы впитались в подушку
и кричать тишиной в тишину немых комнат
глаза твои - сито. и sed non satiata
кричат за всех тех, кто кричать разучился
сначала было отчаяние.
мы гасли свечами на автовокзале,
пока альбатросы путались в тросах
а в это время солнце светит другим
и стихи мастихином с губ моих. знаешь,
во сне ко мне приходит твоё отражение
подолгу молчит, а потом улыбается,
улыбается рядами ржавых лезвий,
и достаёт из глазниц гнилые черешни
лопасти лопнули, волшебник разбился
теперь никаких эскимо или фильмов
теперь остаётся царапать стены из воска,
в ожидании ножевого приглашения в могилу
балахон смерти утопит тебя в липком страхе,
коли ты готов страдать две вечности подряд
а человек-прошлое в последний раз вспоминает,
растворяясь слезами в недопитом чае