Зыбкой мечтою от смерти до свадеб,
Хотя хотелось бы вовсе не знать их.
Дети прокрастинаций и апатий,
Творцы своей судьбы, но вечные рабы кровати.
Бездарной музыке — бездарный зритель,
Миксы из всхлипов и слёз на репите.
А мы бы пили, чтоб тупо залить их,
С тусклою надеждой позабыться в маршрутном софите.
Снова пробираясь сквозь флешбеки своей серой жизни,
С жалким утешением горькой мыслью, что мы ещё мыслим.
Где с нами, увы, не те, поредевший ворох идей,
Опостылевших тем, как бросить свой якорь в беде.
Этот забытый азарт,
Как пронизают твоё сердце те пустые глаза,
Как образцово одурачит живописный фасад,
Новой ступенью семи небесам. Куда сотканным на низах?
Пустое сердце, растерявшись, искало диктатора,
Но импакту двух тел итогом — ударные кратеры.
Наш недостаток чувств реформой в непереносимость,
И ядерная осень жизни в ядерные зимы.
Где ретранслятор мысли-мир выкинут из цепи,
Клявшись не стать одним из них оказался одним.
А истины-то до боли просты:
Когда вся боль исчезла вдруг оказался пустым.
Искры души нам кандалами с робой,
И внутри тебя пожары только из стыда и злобы.
Красная книга подпольных записок,
Слепым бастардом самого нищего гедонизма.
Гордыня наших эфемерных трауров,
Как синтезировать несчастье из осколков старого?
С глупой тоской ненавистному дому,
Кому 500 дней лета, кому 120 — содома.
