Loves crosses on his walls and semi-colons in his pages, but he loves Kurt Vonnegut and sometimes Charles Bukowski. He's always guilty, too, or at least he feels that way. He thought about dying, too, but he's found God—a warning sign.
I did not know what she meant, but I believed. She sat high above the earth, with wings that stretched into the void of the sky. I was arranged and displayed, neatly dressed and afraid, stained by the charade I put on every day.
I find these thoughts interrupted by sighs. I do try, but the word dies; it flatlines. But my voice could carry these obstacles self-imposed. My voice would take the wind to your windowsill. Yet the word might get lost in the night.
And all impurities would be cleansed from the lone soul syllable as it made its way through the dark and impure, the oblivious and obscure; it would not arrive, for all that would be left is a sigh. Любит кресты на его стенах и полу- колонов в своих страницах , но он любит Курта Воннегута , а иногда и Чарльза Буковски . Он всегда виноват , тоже, или, по крайней мере, он чувствует себя таким образом . Он думал о смерти , тоже, но он нашел Бога предупреждающий знак .
Я не знала, что она имела в виду , но я верил . Она сидела высоко над землей , с крыльями , которые простирались в пустоту неба . Я был устроен и отображается , аккуратно одет и боится , окрашивали шарады я кладу на каждый день .
Я нахожу эти мысли прерываются вздохами . Я стараюсь, но слово умирает ; это flatlines . Но мой голос мог нести эти препятствия самоналоженного . Мой голос будет принимать ветер на ваш подоконник . Тем не менее, слово может потеряться в ночное время.
И все примеси будут очищены от одинокой души слог , как он сделал свой путь через темный и нечистый , то не обращая внимания и неясным ; он не приедет , потому что все , что осталось бы вздох . | |
