Еле видно след в блокноте старом,
Давненько это было...
Время промелькнуло мимо,
выцвели чернила.
Замерло,остыло пламя не вернуть,не изменить, но тянет прошлое
назад,
Тянет словно нить.
Не вспомнить, но и не забыть
последние слова, минуты.
Адрес, телефоны, подписи храню,
Но почему-то все мои мечты так и остались илшь мечтами,
А ценности и барахло мир поменял местами.
Среди старых фотографий,пыльних стихов,
Среди спальных романов и сотни других снов
Бесценная память жива в потёртом блокноте-твой почерк.
Столько лет ео прятал в надежде,что будет проще.
И твои нежные руки меня держали бережно,
Дрожа от холода ты плакала по-нежному,
Моля меня поклясться тебе остаться преданным,
Пустой перон свидетель,твою любовь не предал я.
Восточный экспресс нёс билет до Берлина
Три дня томящей дороги под стуки поезда, ветром гонимый.
Пасмурным утром, навсегда расходясь врозь,
Я чувствовал сердцем твой твой перламутровый голос.
Часы, как слёзы я не мог уснуть,
держа в ладонях тот блокнот,
Я видел: когда-нибудь, быть может через сотню лет скажу:
"Давненько это было, время промелькнуло мимо, выцвели
чернила..."
Лампады плакали, а за окном ночь,
И только ветер вальс играл на трубах водосточных.
Ты пела,глядя мне в глаза, совсем тихо.
Слепая страсть топила пламенем нас двоих.
Уже четвёртый день подряд в окно стучится дождь немой,
И ветер северный рисует, парк бросается листовй,
А тополя унылом парке в ожидании зимы одиноко дышат, по-осеннему
печалясь с ней.
Эти угрюмые слова залатала память,
Но чувства лживые...их нельзя остыть,оставить..
Перелистнуть и заново начать, увы они
Коробят душу снова, оставляя ссадины и швы.
Да что вы понимаете? Сочувствие и боль?
Я никогда не плакал зря,
Это дождь всему виной.
За тот маршрут сполна перед судьбою заплатил,
Но в этой жизни остался безбилетный пассажир.
Замёрзли ноты, но ты молчишь скорбно.
Свет лампад в вечерних отголосках комнат.
Немного холодно и медленно клонит в сон
Мелодия прошлого. За соседней стеной
Рояль играет вальс, огни и ночи кружат,
А я брожу по бульварам,,наступая в лужи.
Под утро возвращаясь, лишь на чёрно-белых клавишах
Пишу мечты и мемуары тающие.
Ты ещё спишь наверно, тысячи миль мимо
Делят нас,а я храню портрет твой,
Зову любимой...
Либо сердце виновато, либо вренмя не забыло, просто мы должны
быть вместе ...Чёртовы чернила!
Лампады плакали, а за окном ночь,
И только ветер вальс играл на трубах водосточных.
Ты пела,глядя мне в глаза, совсем тихо.
Слепая страсть топила пламенем нас двоих.
Лампады плакали, а за окном ночь,
И только ветер вальс играл на трубах водосточных.
Ты пела,глядя мне в глаза, совсем тихо.
Слепая страсть топила пламенем нас двоих. Barely visible traces of the old notebook,
Long time it was ...
Time has flown by,
faded ink.
Frozen, cooled flame does not return, do not change, but pulls past
back
It pulls like a thread.
Do not remember, but do not forget
the last words a minute.
Address, phone numbers, signatures are stored,
But for some reason, all my dreams have remained dreams ilsh,
A world of values and stuff swapped.
Among the old photographs, poems dusty,
Among the sleeping novels and hundreds of other dreams
Priceless memory alive in a shabby notebook-your handwriting.
So many years eo hid in the hope that it will be easier.
And your gentle hands gently holding me,
Shivering you cried in a gentle,
Mole I swear to remain faithful to you,
Blank Peron witness your love I did not betray me.
Orient Express carried a ticket to Berlin
Three days languishing under the road train knocks, driven by the wind.
Overcast in the morning, spreading apart forever,
I feel your voice is your pearl heart.
Watch how the tears I could not sleep,
holding in his hands the notebook,
I saw that when something, perhaps say a hundred years:
"Long time it was, time has flown by, faded
ink..."
Lamps were crying, and outside the window the night,
And the wind played a waltz downpipes.
You sang, looking me in the eyes, very quietly.
Blind passion lit the flame of the two of us.
For the fourth consecutive day of rain knocking mute the window,
And the north wind draws, catches leafy park,
A dull poplar park in anticipation of winter alone breathe, in autumn
sorrow with it.
These gloomy words patched memory
But a sense of false ... they are not cool, leave ..
Perelistnut and re-start, alas, they
Korobov soul again, leaving bruises and stitches.
What do you know? Sympathy and pain?
I never cried in vain,
It is all the fault of rain.
For the full route to the fate of paid
But was a stowaway in this life.
Froze notes, but sadly you are silent.
Light lamps in evening echoes rooms.
A bit cold and slowly sleepy
The melody of the past. For the neighboring wall
The piano plays a waltz, and the night lights circling,
I wander along the boulevards, stepping in puddles.
By morning, returning only for black-and-white keys
I am writing memoirs and dreams melt.
Are you still awake probably thousands of miles by
Divide us, and I keep your portrait,
Call of favorite ...
Either a guilty heart, or vrenmya not forgotten, we just have to
be together ... Damn ink!
Lamps were crying, and outside the window the night,
And the wind played a waltz downpipes.
You sang, looking me in the eyes, very quietly.
Blind passion lit the flame of the two of us.
Lamps were crying, and outside the window the night,
And the wind played a waltz downpipes.
You sang, looking me in the eyes, very quietly.
Blind passion lit the flame of the two of us. Смотрите также: | |
