Hunters in the wood, silent with their guns cocked and drawn. The belly of the swan is safe and buried in the swamp. Rotting roadside mule, ears are bending out, sweet like a dog. Dusty from the cars, eyes are pecked and gone. Passing by, we all sigh hard. Oh, the love never grown from the belly bent 'round the post. Still we're breathing with barrels of hope for the love never seen, never grown. White feathers of surrender floating in the murky water, oh the cold water, leave us to the water, let our blue bellies grow. They're kneeling in the snow, posing with the body breathing still, oh, and over the arrow rise the ever-lasting eyes, oh the dead. And we'll unfold like a dream, edges lined in blue and gray. Blue in our bellies, blue in our veins, oh we'll unfold like a dream.
Охотники в лесу, молчаливо с оружием взведенным и втянутым. Живот лебедя в безопасности и похоронен в болоте. Гниющий придорожный мул, уши выгнуты, сладкие, как собака. Дасти от машин, глаза клюют и ушли. Проходя мимо, мы все тяжело вздыхаем. О, любовь никогда не выросла из живота, согнутого вокруг столба. Тем не менее мы дышим бочками надежды на любовь, которую никогда не видели, никогда не росли. Белые перья капитуляции, плавающие в мутной воде, о холодная вода, оставьте нас к воде, пусть наши синие животы растут. Они стоят на коленях в снегу, позируя с неподвижным дыханием, о, и над стрелой поднимаются вечные глаза, о мертвые. И мы развернемся, как сон, края выложены синим и серым. Синий в наших брюхах, синий в наших венах, о, мы будем разворачиваться как сон. | |
