Я не приукрашу себя, если б не наша семья,
То меня тоже вряд ли обошла бы чаша сея.
Я в 10 знал, где пробить гаша семян,
Из эмигрантов тех лет щас треть на игле и на параше сидят.
Ведь, как же вам передать это чувство,
Когда нет никого, кто плечом бы к плечу встал,
И я не хочу вспоминать эти дни, но забыть их - тоже кощунство.
Вышел из дому чувством, вместо школы на пустыре,
В рюкзаке лишь Заратустра, единственный кореш был Мустафа,
Для коренных я безвкусно одетый - не круто быть русским.
Я прожил быль или стал роман,
Мы золотого миллиарда тыльная сторона.
Курил сканк и воровал, каждый второй,
Я был среди них, но мне ближе были Бильбо да Саруман.
Щас пыль поверх старых ран,
И быть может не надо, не стоит, тем, кто юный, благопристоен.
Рассказывать старых историй, что значит быть в стаде изгоем,
Одни волей-неволею не поймут,
А у тех, кто поймут, жизнь ещё более ебанута.
I wouldn’t embellish myself if it weren’t for our family,
That, too, the sowing bowl would hardly have passed me.
At 10 I knew where to break gasha seeds,
Of the emigrants of those years, a third are sitting on the needle and the bucket right now.
After all, how can you convey this feeling,
When there is nobody to stand shoulder to shoulder,
And I do not want to remember these days, but forgetting them is also sacrilege.
He left the house with a feeling, instead of a school in a wasteland,
Only Zarathustra was in the backpack, the only sidekick was Mustafa,
For the indigenous, I'm tastelessly dressed - it's not cool to be Russian.
I lived a dream or became a romance
We are the golden billion backside.
He smoked a scan and stole, every second,
I was among them, but Bilbo da Saruman was closer to me.
Right now dust over old wounds
And maybe it’s not necessary, not worth it, for those who are young, decent.
To tell old stories what it means to be an outcast in a herd,
One will not understand,
And for those who understand, life is even more fucking. | |
