Кто она...
С виду простачка с окраины города,
В кургузой куртке с подтянутым воротом.
Шагает по потресканным плитам, смолоду
Выросшая среди многоэтажек, пропитанных копотью.
Здесь каждый двор и подъезд знакомый до боли,
Откуда изнутри не узреть за окнами моря,
Ни живописных полей окраин, ни гор,
Здесь монотонность дней играет минор.
Себе подобных нет, лишь ходячие туши,
Чьи пустые диалоги навязчиво глушат,
Когда проходят мимо эти лики из кварца,
А она на рабочем месте под башней,
На часах которой куранты уже бьют двенадцать,
И в этот момент ей хочется улететь отсюда подобно птице,
Но вот, очередной клиент, и она снова нехотя в авто садится.
Под дымчатой синевой в такт ударам курантов
Грузными тоннами откровений без соли и слёз
Вновь утопающий в тени сладкий подарок тиранам
После безропотно кружевами украсит мороз.
Под дымчатой синевой в такт ударам курантов
Грузными тоннами откровений без соли и слёз
Вновь утопающий в тени сладкий подарок тиранам
После безропотно кружевами украсит мороз.
В ту минуту, когда лунный блик окрасит лица,
Тело сочное туманом по постели расстелится,
Позабудем про совесть, отправим к чёрту все принципы,
Чтобы в безумном порыве ядом страсти насладиться.
Будут отброшены все проблемы, невзгоды.
Женщина самой что ни на есть оголтелой породы
Душу принудит заложить за право держать объятою,
Повторяя в эйфории имя нежного дьявола.
Насколько же блаженны эти приступы счастья
В каждой душе, развороченной от убийственной страсти,
Огнём и пламенем горя в преддверии пристальной связи.
Раз зажжённый свет, пылав, едва ли издали гаснет.
Но быстротечны секунды неги слащавой:
Приходит время жестокое с оберегом прощаться.
И если б только вымолить ещё хоть несколько минут,
Но колокола на Спасской башне никогда не врут.
Под сводами дымчатой синевы в такт ударам курантов
Грузными тоннами откровений без соли и слёз
Вновь утопающий в тени сладкий подарок тиранам
После безропотно кружевами украсил мороз.
Под сводами дымчатой синевы в такт ударам курантов
Грузными тоннами откровений без соли и слёз
Вновь утопающий в тени сладкий подарок тиранам
После безропотно кружевами украсил мороз. Who is she...
It looks a simpleton from the outskirts of the city,
In Kurguzov fit jacket with collar.
Walks on the cracked flagstones, his youth
Raised among the tower blocks impregnated with soot.
Here, every yard and entrance to the familiar pain
From the inside of the windows did not see the sea,
Neither the outskirts of the picturesque fields or mountains,
There monotony of days playing minor.
Himself like no, just walking carcasses,
Whose empty conversations intrusive jammed,
When passing by the faces of quartz,
And it is in the workplace under the tower,
The clock chimes which already strikes twelve,
And at that moment she wanted to fly away like a bird,
But, a regular customer, and again she reluctantly sits down in the car.
Under the smoky blue in time with bumps chimes
Overweight tons revelations without salt and tears
Once again, immersed in the shade of a sweet gift to tyrants
After meekly lace decorate frost.
Under the smoky blue in time with bumps chimes
Overweight tons revelations without salt and tears
Once again, immersed in the shade of a sweet gift to tyrants
After meekly lace decorate frost.
At the moment when the moon glare stain persons
Body juicy mist on the bed spread,
Forget about conscience, went to hell with all the principles,
To make a mad dash to enjoy the poison of passion.
There will be thrown all the problems, adversities.
The woman most that neither is a rabid breed
Soul force the lay of the right to keep arms,
Repeating the name of the gentle euphoria in the devil.
As far as these attacks are blessed happiness
In every soul, mangled by murderous passion,
Fire and flames burning on the eve of a closer connection.
Once kindled light glows from afar hardly goes out.
But fleeting seconds sugary bliss:
There comes a time to say goodbye ill-talisman.
And if I only beg more at least a few minutes,
But the bells of the Spassky Tower never lie.
Under the arches of smoky blue in time with bumps chimes
Overweight tons revelations without salt and tears
Once again, immersed in the shade of a sweet gift to tyrants
After meekly lace decorated the frost.
Under the arches of smoky blue in time with bumps chimes
Overweight tons revelations without salt and tears
Once again, immersed in the shade of a sweet gift to tyrants
After meekly lace decorated the frost. Смотрите также: | |
