On golden sandles you walk marble terraces,
in Cape Town and Rio de Janeiro.
In the company of people with money and looks,
a most studied and glittering scenario.
Great names in politics and charity adore you,
in ballrooms with diamonds and dancing.
Laughing but serious, poise, uncertainty,
every move made career enhancing.
A major player in the world of haute couture,
in the salons of Paris and Milano.
Somehow you’ve delayed the aging process,
looking stunning in John Galliano.
You keep your secrets inside Marie-Claire,
what right have the paparazzi to pry?
No one’s interested in knowing the truth,
but they’ll always believe in a lie.
So act out the destiny, play out the role,
follow the romantic dream?, you are the last of the breed.
Years spent in agony at the Ballets Russes,
too tall for a Prima ballerina.
A figure so graceful in an un-classical sense,
would’ve delighted Nureyev had he seen her.
A slightly imperfect, ?a mirror underwater?
Isabella Rossellini ?????????????.
Eyes evanescent, ?????? flecked with gold,
as though from the very roots of existence.
You keep your secrets inside Marie-Claire,
what right have the paparazzi to pry?
No one’s interested in knowing the truth,
but they’ll always believe in a lie.
So act out the destiny, play out the role,
follow the romantic dream, you are the last of the breed.
Those times with the famous, in Palm Beach and Long Island,
the winters in Gstaad and Colorado.
They were whimsical seasons, impossibly shallow,
hostage to a ridiculous bravado.
The time came to leave and return to Europe,
promising there’d be no more marriages.
And while Harrods refurbished your Belgravia mansion,
you moved to the penthouse at Claridge’s.
You keep your secrets inside Marie-Claire,
what right have the paparazzi to pry?
No one’s interested in knowing the truth,
but they’ll always believe in a lie.
So act out the destiny, play out the role,
and follow the romantic creed, you are the last of the breed.
And there he stood, sad as Jerusalem,
stone eyed and gaunt in the silence. На золотых сандалии вы ходить мраморные террасы,
в Кейптауне и Рио-де-Жанейро.
В компании людей с деньгами и внешностью,
наиболее изучены и сверкающими сценарий.
Великие имена в политике и благотворительности обожаю тебя,
в бальных с бриллиантами и танцами.
Смеясь, но серьезно, уравновешенность, неопределенность,
каждый шаг сделал карьеру повышения.
Главным игроком в мире высокой моды,
в салонах Парижа и Милана.
Каким-то образом вы затянули процесс старения,
глядя потрясающий в Джона Гальяно.
Вы держите ваши тайны внутри Мари-Клер,
какое право папарацци подглядывать?
Никто не заинтересован в познании истины,
но они всегда будут верить в ложь.
Так что разыгрывают судьбы, играть роль,
следовать романтической мечты ?, ты последний из породы.
Годы, проведенные в агонии на Русских балетов,
слишком высока для балериной Prima.
Фигура настолько изящны в ун-классическом смысле,
бы уже рад Нуреев, если бы он видел ее.
Слегка несовершенны,? Зеркало под водой?
Изабелла Росселлини ?????????????.
Глаза затухающих, ?????? крапинку с золотом,
как будто от самых корней существования.
Вы держите ваши тайны внутри Мари-Клер,
какое право папарацци подглядывать?
Никто не заинтересован в познании истины,
но они всегда будут верить в ложь.
Так что разыгрывают судьбы, играть роль,
следовать романтической мечты, ты последний из породы.
Те времена с известным, в Палм-Бич и Лонг-Айленд,
Зимы в Гштааде и Колорадо.
Они были капризные сезоны, невероятно мелкие,
заложником нелепой бравады.
Пришло время уйти и вернуться в Европу,
обещая не было бы не больше браков.
И в то время как Harrods отремонтированный свой особняк Belgravia,
вы переехали в пентхаус на Кларидж.
Вы держите ваши тайны внутри Мари-Клер,
какое право папарацци подглядывать?
Никто не заинтересован в познании истины,
но они всегда будут верить в ложь.
Так что разыгрывают судьбы, играть роль,
и следовать романтической веры, вы последний из породы.
И там он стоял, грустно, как Иерусалим,
камень глазами и тощая в тишине. Смотрите также: | |
