When the echoes of the gunshots finally faded into nothing, the capitals couldn't stand the silence. Kaiser, Caesar, King, Democratic leader: at heart they're all the same. That silent night, that holy night, that started in the trenches, born from the margins, ended swiftly with the decree: "No prisoners or mercy!" That silent night, that holy night, offered relief from a society that's been complacent since the farmer Cain immortalized his name. "...Of the people? ...By the people? ...For the people?" Such an old game: let the poorest and most patriotic slaughter each other for the fame of a leader that's unashamed.
Когда отголоски выстрелов, наконец, увядали на ничего, столицы не могли стоять тишина. Кайзер, Цезарь, король, демократический лидер: в сердце они все одинаковы. Эта тихая ночь, эта святая ночь, которая началась в окопах, рожденных с полями, быстро закончилась указом: «Никаких заключенных или милосердия!» Эта молчательная ночь, эта святая ночь, предложила облегчение от общества, которое было самодовольно, так как фермер Каина увековечил его имя. "... Люди? ... Люди? ... Для людей?" Такая старая игра: пусть самые бедные и патриотические убивать друг друга для славы лидера, который ненавидится.
