Вернуться
Душит ночь полиуританом телефонного провода.
Но тишина эфира напоминает пустошь после грозы.
Гудки. Шаги по пустой комнате. Под утро дремота,
Забористая, как настойка из спирта с ядом гюрзы.
Изрубила сердце мечом, как плоть святого Аполлинария.
Сущность внутри меня - блестящий линзами пенсне Берия.
Ожоги на коже - след инсоляции конструктивистского здания.
Лопнувшая душа - патиссон, полный гнилого семени.
Кончилось время героев, настало время унылой вечности.
Каша из мыслей и чувств, остановила клеточный мейоз.
Ведь смерть - это всего лишь транскрипция бесконечности.
Выбеленная южнокорейская девушка, ведущая метеопрогноз.
Конопатой девочке в красной шапке
Из двора-колодца никуда не деться.
Кеды промочив и, поежась зябко,
Понять, простить и вернуться в детство.
Сторублевки, сложенной гармошкой в дырявом кармане.
Хватит на кило апельсинов с лотка дяди Махмуда.
Разбивать пальцы ног о шершавый плинтус на пороге ванной
Прыгая босым и в рубище по комнате в ипостаси Иуды.
Похмельный анабиоз гонит на прокуренную кухню.
С целью экспроприации из банки последнего корнишона.
Барахлит эндокринная система, мозг пухнет.
Местами - переполнен метастазами тоски, в целом - опустошен.
И кто бы ни владел твоим умом - атеисты или клерикалы
Или укуренный паж, на кураже оседлавший рябую корову.
Не суди параллель по пересекающему перпендикуляру.
Не суди поэзию по Полозковой.
Конопатой девочке в красной шапке
Из двора-колодца никуда не деться.
Кеды промочив и, поежась зябко,
Понять, простить и вернуться в детство.