И вот они опять, знакомые места,
Где жизнь текла отцов моих, бесплодна и пуста,
Текла среди пиров, бессмысленного чванства,
Разврата грязного и мелкого тиранства;
Где рой подавленных и трепетных рабов
Завидовал житью последних барских псов,
Где было суждено мне божий свет увидеть,
Где научился я терпеть и ненавидеть,
Но, ненависть в душе постыдно притая,
Где иногда бывал помещиком и я;
Где от души моей, довременно растленной,
Так рано отлетел покой благословленный,
И неребяческих желаний и тревог
Огонь томительный до срока сердце жег...
Воспоминания дней юности - известных
Под громким именем роскошных и чудесных,-
Наполнив грудь мою и злобой и хандрой,
Во всей своей красе проходят предо мной...
Вот темный, темный сад... Чей лик в аллее дальной
Мелькает меж ветвей, болезненно-печальный?
Я знаю, отчего ты плачешь, мать моя!
Кто жизнь твою сгубил... о! знаю, знаю я!..
Навеки отдана угрюмому невежде,
Не предавалась ты несбыточной надежде -
Тебя пугала мысль восстать против судьбы,
Ты жребий свой несла в молчании рабы...
Но знаю: не была душа твоя бесстрастна;
Она была горда, упорна и прекрасна,
И всё, что вынести в тебе достало сил,
Предсмертный шепот твой губителю простил!..
И ты, делившая с страдалицей безгласной
И горе и позор судьбы ее ужасной,
Тебя уж также нет, сестра души моей!
Из дома крепостных любовниц и царей
Гонимая стыдом, ты жребий свой вручила
Тому, которого не знала, не любила...
Но, матери своей печальную судьбу
На свете повторив, лежала ты в гробу
С такой холодною и строгою улыбкой,
Что дрогнул сам палач, заплакавший ошибкой.
Вот серый, старый дом... Теперь он пуст и глух:
Ни женщин, ни собак, ни гаеров, ни слуг,-
А встарь?.. Но помню я: здесь что-то всех давило,
Здесь в малом и большом тоскливо сердце ныло.
Я к няне убегал... Ах, няня! сколько раз
Я слезы лил о ней в тяжелый сердцу час;
При имени ее впадая в умиленье,
Давно ли чувствовал я к ней благоговенье?..
Ее бессмысленной и вредной доброты
На память мне пришли немногие черты,
И грудь моя полна враждой и злостью новой...
Нет! в юности моей, мятежной и суровой,
Отрадного душе воспоминанья нет;
Но всё, что, жизнь мою опутав с детских лет,
Проклятьем на меня легло неотразимым,-
Всему начало здесь, в краю моем родимом!..
И с отвращением кругом кидая взор,
С отрадой вижу я, что срублен темный бор -
В томящий летний зной защита и прохлада,-
И нива выжжена, и праздно дремлет стадо,
Понурив голову над высохшим ручьем,
И набок валится пустой и мрачный дом,
Где вторил звону чаш и гласу ликованья
Глухой и вечный гул подавленных страданий,
И только тот один, кто всех собой давил,
Свободно и дышал, и действовал, и жил... And here they are again familiar places,
Where life flowed my fathers, barren and empty,
Tecked among the peters, meaningless swing,
Depravity of dirty and small citrate;
Where swarm of depressed and thrill slaves
Envied the life of the last Barsquets,
Where it was destined to see God's light
Where I learned i endure and hate
But, hate in the soul is presented by testing,
Where sometimes there was a landowner and me;
Where from my soul, vocalized,
So early flew the rest of the blessed
And non-wishes and alarms
Fire Tomnant to the term Heart Fire ...
Memories of the days of youth - famous
Under the loud name of luxurious and wonderful, -
Filling my chest and malice and Handrea,
In all its glory, they are prevailed ...
Here is a dark, dark garden ... Whose face in the Alley of Daliv
Flashes between branches, painful-sad?
I know why you cry, my mother!
Who is your life thwaped ... oh! I know I know! ..
Forever is given to the sullen ignoram
You did not indulge in unreserved hope -
You frightened the idea to rebel against fate,
You rushed our slaves in silence ...
But I know: there was no soul of your freight;
She was proud, stubborn and beautiful,
And everything that takes out of the strength in you,
The death whisper of your descendant forgive! ..
And you, who divided with a suffer
And grief and shame of fate of her terrible,
You are also no, my sister's soul!
From the house of serfs and kings
Chasing your shame, you handed your lot
To whom I did not know did not love ...
But, mother of his sad fate
In the light, repeating, you lay in a coffin
With such a cold and stringent smile,
That shouted the executioner himself, which took the mistake.
Here is the gray, old house ... Now it is empty and deaf:
Neither women nor dogs, nor Gaher, nor servants -
And insert? .. But I remember: here something has given everyone,
Here in the small and large sadness of the heart.
I flew to Nian ... ah, nanny! how many times
I am a tear poured about her in the hard heart of an hour;
With the name of her falling into the dying,
How long have I felt awe of her? ..
Her meaningless and harmful kindness
For memory, a few features came to me,
And my chest is full of hostility and angrily new ...
No! In my youth, rebellious and harsh,
Otradny soul memories no;
But all that, life is omitting from childhood,
Curse on me fell irresistible -
All the beginning here, in the edge of my thirst! ..
And with the disgust of the circle of throwing eyes,
I see the dark boron with Otchay -
In tomber summer heat protection and coolness, -
And Niva burned down and idle festive
Dropping her head over a dried stream,
And the side is empty and gloomy house,
Where I felt the ringing cup and a loving
Deaf and eternal hum of depressed suffering,
And only that one who dial themselves,
Free and breathed, and acted, and lived ... Смотрите также: | |
