There dwelt a miller, hale and bold, beside the river Dee;
He danced and sang from morn till night, no lark so blithe as he;
And this the burden of his song forever used to be: -
"I care for nobody, no not I, if nobody cares for me.
"I live by my mill, God bless her! she's kindred, child, and wife;
I would not change my station for any other in life;
No lawyer, surgeon, or doctor e'er had a groat from me;
I care for nobody, no not I if nobody cares for me."
When spring begins his merry career, oh, how his heart grows gay;
No summer's drought alarms his fear, nor winter's cold decay;
No foresight mars the miller's joy, who's wont to sing and say,
"Let others toil from year to year, I live from day to day."
Thus, like the miller, bold and free, let us rejoice and sing;
The days of youth are made for glee, and time is on the wing;
This song shall pass from me to thee, along the jovial ring;
Let heart and voice and all agree to say, "Long live the king." Там жил Миллер, Хейл и смелый, рядом с рекой Ди;
Он танцевал и пел от утра до ночи, ни жаворонок, так как он не так, как он;
И это бремя его песни навсегда раньше было: -
«Я никого не волнует, нет, нет, если никто не заботится о себе.
«Я живу своей мельницей, благословит ее Бог! Она добрала, ребенок и жена;
Я бы не изменил свою станцию для любой другой жизни;
Ни один адвокат, хирург, или доктор, когда у меня был отвращение к мне;
Я никого не волнует, нет, нет, если никто не заботится о себе.
Когда весна начинает свою весенную карьеру, о, как его сердце растет гей;
Нет лета засухи, а не страх, ни зимний холодный распад;
Никакой предвидения Марс радости Миллера, кто не будет петь и говорить,
«Пусть другие трудится из года в год, я живу изо дня в день».
Таким образом, как Миллер, смелый и свободный, давайте радуемся и петь;
Дни молодежи сделаны для радовых, а время на крыле;
Эта песня пройдет от меня в Тебе, вдоль Jovial Ring;
Пусть сердце и голос и все согласны сказать: «Да здравствует король». | |
