Мы шли долинами неосвещёнными,
а на часах томился полдень.
Плелись пустынями, ползли каньонами,
нагрудный крест неся, как орден.
Водой была нам кровь тех, кто не мог идти,
а пищей – кости тех, кто отказался пить.
Из молодой любви и старой похоти
сплеталась новых поколений нить.
И снова гибли те, кто не набрался сил,
и снова сожран был – кто не убил,
и снова был сожжён – кто попытался свет
добыть, себя стирая оземь.
Кто одиноким был сто вёсен, зим и лет, –
сто лет искал блудницу осень.
Где потерялся я, ища свой кров, свой хлеб?
Не глух ли я, не слеп ли я? – и глух, и слеп.
Для кого-то нет закона, кроме нравственного,
для другого вся мораль внутри закона.
И вторые ради благ земного царствованья
судят первых, обличаясь в их иконы.