Одиночество ест мое нутро десертной ложкой,
я лежу на улице последним зимним снегом.
И от светлых чувств остались только крошки.
Хочется отдать всего себя ночному небу.
Одиночество-это холодные вечера в пустынной комнате,
это воспоминания, плавающие в цианиде, вместо хлопьев с молоком,
на завтрак.
Это когда лишь твоя одежда находится в большом комоде,
это когда некого с утра попросить помочь завязать галстук.
Проливая реки крови сознания, чувствую себя Понтий Пилатом этого времени.
Мой мир-4 ветхие стены и застекленное отверстие в одной из них.
Мой ужин-Эрих Фромм в бумажном переплете, а на десерт Камю и сигареты.
Ложась под утро спать я слышу плачь поэтов,
и ощущаю боль земли от ран, которые ей люди нанесли.
В моей вселенной не хватает балюстрад,
но на краю стоит маяк, указывая светом путь,
а на дверях, что позади, висят замки
ведь то, что было не вернуть.
Я интроверт до клеточек и атомов души
Однажды все, в агонии, возьмут ножи
И будут пробовать себе нутро распотрошить
В надеждах сделать хоть на каплю лучше свою жизнь.
Мир сейчас подобен сломанной гирлянде,
повсюду провода, но нет ни красоты, ни огонька.
И это так заезженно, сказать, что люди стали забывать о главном.
Я не скажу... Хотя, я вас невольно обманул, ведь только что сказал.
Я в страхе и смятении отправляюсь на вокзал,
сажусь на поезд с несуществующим названием.
И мчусь туда, где мне прохожий показал,
всю прелесть реинкарнации сознания.
Я лишь хочу сказать, что у каждого свой мир,
своя вселенная и своя гора Голгофа.
В своем мирке я боль с эмоциями при помощи метафор лью в блокнот,
от этого мне на душе и хорошо и плохо... Loneliness eats my basket dessert spoon,
I'm lying on the street last winter snow.
And only crumbs remained from light feelings.
I want to give all myself at night sky.
Loneliness is cold evenings in the desert room,
These are memories floating in cyanide, instead of flakes with milk,
on breakfast.
It's only your clothes in a big dresser,
This is when someone in the morning ask you to help tie a tie.
Singing the rivers of blood of consciousness, I feel understood by the Pilate of this time.
My world-4 dilapidated walls and a glazed hole in one of them.
My dinner-Erich Fromm in paper binding, and on dessert a stone and cigarettes.
Look under the morning to sleep, I hear the fots of poets,
And I feel the pain of the Earth from the Russian Academy of Sciences, who people have applied to her.
In my universe, there is not enough balustrade,
But on the edge there is a lighthouse, pointing light path,
And on the doors, what's behind, castles hang
After all, what was not to return.
I introvert to cells and soul atoms
Once all, in agony, take knives
And will try yourself to scatter
In hopes to make at least a drop of his life.
The world is now similar to the broken garland,
Everywhere wires, but there is no beauty or a light.
And it is so wondering, to say that people began to forget about the main thing.
I will not say ... although I involuntarily deceived you, because I just said.
I go to the station in fear and confusion,
I sit on the train with a non-existent name.
And rush to where I showed a passerby
All the charm of reincarnation of consciousness.
I just want to say that everyone has his own world,
His universe and their Galgot Mountain.
In my Mirka, I have pain with emotions with the help of Metaphor Lew in a notebook,
From this I feel like and good and bad ... | |
