Красивый минус, да и мысли о прекрасном.
Бреду по улице и греет плечи эверласт мой.
Я взял бы ластик, кое где подтёр.
Подправил бы картину жизни,
Тем самым карандашом.
Расплёл бы то, что успели сплести мойры.
Вплёл бы друзей поболе,
И выплел ту тёлку с большими дойками.
Ну а на кой она мне? Глупая лиса.
Я изменил себе сам, потеряв веру в чудеса.
На тех небесных холстах
Нарисовал бы нелепый набросок.
Большую тусовку, где я, конечно, свой в доску.
И не было бы всё кончено,
И не был бы я конченым.
Я оборачиваюсь назад и вижу, что всё протухло.
Нет разговоров на кухне.
Вечеров с пазлами и молочным улуном.
Ночка лунная, небеса припорошены смехом.
Я бы сорвался в Москву, а может подальше уехал.
Не тратил время, на ненужные вещи.
Не плакал бы боле и улыбался до трещин.
Я бы любил вдое сильнее, если бы люди были людьми.
В очередной раз сижу и строчу одиночества гимн.
Играюсь со словами, словно придурок с компьютером,
Эй мама, не заходи - тут ужасно накурено.
Нелепые разговоры за жизнь,
По пол сигареты в падике.
Круглые дырки на джинсах.
И краска на новом адике.
Молодость не вернуть,
Жизнь сломана со спиной.
Я больше не могу улыбаться.
И что же это такое - быть самим собой?
Beautiful minus, and thoughts about the beautiful.
Everlast my shoulders are crap on the street and warms my shoulders.
I would take an eraser, somewhere where is your subtera.
Would steal a picture of life,
Thus, the pencil.
We would break the fact that Moyra had so much.
Fuck friends,
And she fluttered the chick with big boobies.
Well, in what she is for me? Stupid fox.
I changed myself by losing faith in miracles.
On those heavenly canvas
Draw a ridiculous sketch.
Large party, where I, of course, my own on the board.
And it would not be over,
And I would not be over.
I turn back and see that everything is rubro.
There are no conversations in the kitchen.
Evening with puzzles and dairy oolun.
Noble moon, heaven is sorried by laughter.
I would have broken into Moscow, but I left away.
I did not spend time on unnecessary things.
I would not cry and smiled to cracks.
I would love to be stronger if people were people.
Once again, I sit down and line the loneliness of the anthem.
I play with words, like an idhum with a computer,
Hey Mom, do not come - here is terribly barley.
Ridiculous conversations for life
On the floor cigarette in the pad.
Round holes on jeans.
And paint on the new adika.
Youth not to return
Life is broken from the back.
I can no longer smile.
And what is it - to be yourself?
