Листы исписанной бумаги на столе в стопках.
На мониторе слайд-фотки, в стакане водка.
Немые стены, до боли знакомые сцены.
Ряды растений на паркете не отбросят тени.
Через стекло вдаль взгляд мой, небо трону.
Ворохи мусора разносит ветер по бетону.
Без очага, без дома, родного уголка
Поздно опомнились мы, и даже языка
Не хватит, чтобы выразить агрессию, излить боль.
К тому же выплеснуть её на себя самого.
Уйти тропами виртуальными, паранормальными.
В режимы скрытого набора прятаться по спальне.
А может правильно? Канули в воду голоса,
Что раньше были дороги, спасали вроде бы.
Теперь уводят далеко от безымянного берега в дебри.
Судьба-стерва, не выдержат нервы, поверь мне.
В меру одинокий, ругая всех и вся,
Каря за неудачи личного плана - себя.
На одной чаше весов зло, и то на выбор,
Что превратила наши дни в одиночество мира.
Лишила стимула найти себе друга, любимого.
Ведь дело гиблое - быть одиноким тигром.
Пара таблеток от головы, допитое вино.
Листы бумаги на столе и больше ничего.
Устал от левых копий в мире зеркал,
Где каждый третий пошит с одних и тех же лекал.
Динамики хрипят словами однотипных песен.
Здесь самый яркий цвет на фоне ста похожих пресен.
Я выбрал свой стандарт и путь мой одинокий просто.
Мой статус не зависит от клише и ваших ГОСТов.
Я в состоянии добыть себе краюху хлеба.
Без хора тысячи немых я докричусь до неба.
В моих словах ни ноты грусти, нет печали вовсе.
Никто не судит, не следит, не задаёт вопросы.
Тут мне не тесно одному и нет мне интереса
До единиц из масс без права голоса и веса.
Я не приучен к штилю, мне нужен шторм и волны.
Не приручён никем, мой парус вечно ветром полный.
Я в поисках новых земель тех берегов далёких,
Где буду одинок среди таких же одиноких.
Перебирая сотни книг, застыл на миг.
В ушах звенит, сквозит, но крик уже затих.
От одиночества в комнате холодно и странно.
Хочется манны небесной, если бы, да ладно...
Меняя позами паузы в дозах клафелина,
Снова литургический сон убого заменила.
Заманила, в панику ввела, пела куплеты в бреду.
Очнулся около дома, голову повернул.
По городу, по мостовым и освещённым улицам
В дым пьяный; кому я нужен, если вдуматься?
К тому же вечер мажет сажей кроны листвы.
От гула водостока до последнего крика совы.
Шороха нет, пусто, и нет здесь чувства.
Я создавал мир свой искусственный.
Знал, дорога плата, поэтому надо
Пополнить веры остаток и привести себя в порядок.
Наполняя камеру клубами дыма синего.
Рисуя символы на теле парня сильного.
Переплёт души давно истёрт агонией печали.
Часть меня уже на небе, остальное за плечами.
Плачьте, небеса, пусть одиночество мне внемлет.
Тоскою гибкою пронзает мысли, души пленных.
Нечего оставить за собой, я одиноким вырос.
Одиноким и умру, прощайте все, я слёз не вынес.
Ветер вновь унёс печаль царившую над сердцем.
Оцепенев от холода, я лишь мечтал согреться.
Мерцая белым полотном, я растворился в небе,
Направляясь в те края туда, где никогда я не был.
Может, кто и вспомнит меня, да только поздно.
С высот я вижу те края, где не сияли звёзды.
Курьёзы общества познал я, будучи на небе.
А на земле остались только те, чьи очи слепы.
Кумиров нет и нет здесь чувств.
Я создавал мир свой искусственный.
Искусно рисуя сутками в усмерть.
Устал, быть одиноким устал. Sheets of written paper on the table in the stacks.
On the monitor slidesh-pictures, in a glass of vodka.
Silent walls, pain your familiar scenes.
Rows of plants on the parquet will not throw shadows.
Through the glass in the distance my opinion, the sky throne.
Musian vorochie spread over concrete.
Without a hearth, without a home, native corner
Late witnesses we, and even language
Not enough to express aggression, pour pain.
In addition, thump it on yourself.
Send the paths virtual, paranormal.
In the hidden set modes hide on the bedroom.
Or maybe correct? Round into the water voices,
What used to be expensive, they would seem to be saved.
Now they are leaving far from the Unnamed Shore in the Debres.
Fate-bitch, will not stand nerves, believe me.
In moderation lonely, scolding everyone and everything
Mainly for the failures of a personal plan - herself.
On one cup of evil weights, and then to choose
That turned our days into the loneliness of the world.
Having deprived the stimulus to find a friend, loved one.
After all, the case is a litble - to be a lonely tiger.
A pair of tablets from the head, finished wine.
Sheets of paper on the table and nothing more.
Tired of the left copies in the world of mirrors,
Where every third will be sewn with the same lecal.
The speakers hoarse the words of the same type of songs.
Here the brightest color on the background of a hundred similarly happy.
I chose my standard and my lonely path simply.
My status does not depend on the cliché and your guests.
I'm able to get myself the scratch of bread.
Without the choir thousands of silent, I do not finish the sky.
In my words, neither the notes of sadness, there is no sorrow at all.
Nobody judges, does not follow, does not ask questions.
Here I am not closely alone and there is no interest
Until units from the masses without the right to vote and weight.
I am not accustomed to the calm, I need a storm and waves.
Not tamed by anyone, my sail is forever the wind full.
I search for new lands of those coast of distant,
Where I am alone among the same lonely.
Riding hundreds of books, froze for a moment.
In the ears, it is ringing, it sits, but the cry is already sat down.
From loneliness in the room is cold and strange.
I want a manne of heaven, if, oh well ...
By changing the pose of the pause in the doses of Clafeline,
Again the liturgical dream of slaughter replaced.
Lubricated, in panic introduced, sang the charges in nonsense.
I woke up near the house, turned my head.
In the city, on the bridge and illuminated streets
In smoke drunk; Who do I need if you think about?
In addition, the evening smears the sage crowns of foliage.
From the gul of the drain until the last scream of the owl.
There is no shore, empty, and there is no feeling here.
I created my world of artificial.
Knew the road fee, so it is necessary
Replenish the belief of the residue and put yourself in order.
Filling with blue smoke clubs.
Drawing symbols on a strong guy body.
Crossing the souls for a long time to expire the sorrow.
Part of me already in the sky, the rest behind the shoulders.
Play, heaven, let the loneliness of me inserts me.
Tooskoy flexible pierces thoughts, souls of prisoners.
There is nothing to leave for me, I grew alone.
Lonely and die, goodbye everything, I did not take the tears.
The wind again covered the sadness reigning over the heart.
Couples from the cold, I just dreamed of keeping up.
Merzy white cannut, I dissolved in the sky,
Going to those edges where I have never been.
Maybe who will remember me, but only late.
From the height, I see those edges where the stars did not shine.
Curly society I learned I, being in the sky.
And on the ground only those whose eyes are blind.
There are no idols and no feelings here.
I created my world of artificial.
Skillfully drawing days in the harsh.
Tired, be lonely tired. | |
