Злая вьюга задула в лица детям Кабула,
Ослепила бойцов, знавших холод и зной.
Быть бы вместе им, но...
Половина быкует, половина воюет,
Но а лучшие люди в лучшем мире давно
Тихо спят мёртвым сном - вот такое кино.
В Хайратоне прощались, поклялись, обещались
Возлюбить свои жизни и не прикасаться к стволам.
Кабы знал, кабы ведал тех, кто позже нас предал,
Я бы свой АКС никогда, никому не сдавал.
Севастополь Хостом нам стал. Белый дом, как горящий Пандшер.
И здесь, под Грозным, в меня стрелял, там любимый мной офицер.
И сережки содрал с сестры, так беззлобно, так налегке
Тот, кто землю со мною рыл и окапывался в Рухе.
Тот, кто землю со мною рыл и окапывался в Рухе.
Проигрыш.
Вьюга путает в танце руки, ноги афганцам.
Всё быстрей и быстрей сатанинский мотив шурави подхватил.
Раздирающий ветер, но не Бог шельму метил,
Тот, кто бросил нас в холод, - сегодня в тепле и в чести.
Пламя преднестровской войны родилось на афганском костре.
И афганские видят сны оба берега на Днестре.
Хоронил казака Ростов, проклинала убийцу мать,
Да, виновен он, но, рупь за сто, есть ещё кого проклинать.
Он виновен, но, рупь за сто, есть ещё кого проклинать.
Что ж вы, братья по классу, те, кто гол, кто в лампасах,
Позабыли неужто о друзьях, убиенных своею страной?
Вновь из новой колоды шулер мечет народы,
Да не тузами - шестёрками вас принимает сукно.
Кулебяка в пятнадцать слоёв и в каждом есть тот, кто был за рекой.
Да что ж вы делаете, горе моё,
Да что ж не смоете кровь с белоснежных клыков?
Ах, какая весна в Фирюзе, ах, какая она была,
Вот бы снова туда да там бы встретить друзей,
Тех, с кем совесть не развела.
Вот бы снова туда да там бы встретить друзей,
Тех, с кем совесть не развела.
Ах, какая весна в Фирюзе, ах, какая она была. The evil blizzard blew in the face of Kabul's children,
Dazzled fighters who knew cold and heat.
To be together them, but ...
Half bobs, half fights,
But the best people in the best world have long been
Quietly sleeping dead sleep - here is such a movie.
In Hyraton, they said goodbye, swore, promised
Live your lives and do not touch the trunks.
Kaba knew who kept those who later betrayed us
I would never hand over my aks.
Sevastopol has become a host. White house, like burning Pandsher.
And here, under Grozny, I shot me, there is a favorite officer.
And earrings sorted from the sister, so unfortunately, so light
The one who earths with me was digging and turned out in the rook.
The one who earths with me was digging and turned out in the rook.
Loss.
The blizzard confuses in the dance of the hands, the legs of the Afghans.
All the faster and faster, the Satanian motive shouting picked up.
Running wind, but not God shelma methyl,
The one who threw us in the cold - today in warmth and in honor.
The Flame of the Benestrovskaya War was born on the Afghan fire.
And Afghans see dreams both shores on the Dniester.
Koronil Cossack Rostov, cursed the killer mother,
Yes, he is guilty, but, Rup for a hundred, there is someone else to curse.
He is guilty, but, Rup for a hundred, there is someone else to curse.
Well, brothers in class, those who go to the lamps,
Forgotten anything about friends killed by the country?
Again from the new deck, Schuler molds peoples,
Yes, not the funects - Sixters take you cloth.
Cull to fifteen layers and in each there is one who was behind the river.
Yes what are you doing, my grief,
Why do not wash blood from snow-white fangs?
Oh, what spring is in Firyuz, oh, what it was
That would be there yes there would be friends,
Those with whom the conscience did not spread.
That would be there yes there would be friends,
Those with whom the conscience did not spread.
Oh, what spring is in Firyuz, oh, what she was. Смотрите также: | |
