Я пишу в состоянии сильного душевного напряжения, поскольку сегодня
ночью намереваюсь уйти в небытие. Я нищ, а снадобье, единственно благодаря
которому течение моей жизни остается более или менее переносимым, уже на
исходе, и я больше не могу терпеть эту пытку. Поэтому мне ничего не
остается, кроме как выброситься вниз на грязную улицу из чердачного окна. Не
думайте, что я слабовольный человек или дегенерат, коль скоро нахожусь в
рабской зависимости от морфия. Когда вы прочтете эти написанные торопливой
рукой страницы, вы сможете представить себе хотя вам не понять этого до
конца, как я дошел до состояния, в котором смерть или забытье считаю лучшим
для себя исходом.
Случилось так, что пакетбот, на котором я служил в качестве суперкарго,
подвергся нападению немецкого рейдера в одной из наиболее пустынных и
наименее посещаемых кораблями частей Тихого океана. Большая
война1 в то время только начиналась, и океанская флотилия
гуннов2 еще не погрязла окончательно в своих пороках, как это
случилось немного погодя. Итак, наше судно стало законным военным трофеем, а
с нами, членами экипажа, обращались со всей обходительностью и
предупредительностью, как и подобает обращаться с захваченными в плен
моряками. Наши враги охраняли нас не очень-то тщательно, благодаря чему уже
на шестой со времени нашего пленения день мне удалось бежать на маленькой
лодке, имея на борту запас воды и пищи, достаточный для того, чтобы
выдержать довольно длительное путешествие.
Обретя наконец-то долгожданную свободу и бездумно положившись на волю
волн, я имел весьма смутное представление о том, где нахожусь. Не будучи
опытным навигатором, я смог только очень приблизительно определить по
положению солнца и звезд, что нахожусь где-то южнее экватора. О долготе я не
имел ни малейшего представления; тщетной оказалась и надежда на то, что
вскоре удастся увидеть полоску берега или какой-нибудь островок. Стояла
хорошая погода и в течение бессчетного количества дней я дрейфовал под
палящим солнцем, ожидая, что появится какой-нибудь корабль или течение
выбросит меня на берег обитаемой земли. Однако ни корабль, ни земля так и не
появились, и постепенно меня охватило отчаяние от сознания своего полного
одиночества посреди вздымающейся синей громады нескончаемого океана.
Изменения произошли во время сна. Я не могу припомнить в деталях, как
все случилось, поскольку сон мой, будучи беспокойным и насыщенным различными
видениями, оказался тем не менее довольно продолжительным. Проснувшись же, я
обнаружил, что меня наполовину засосало в слизистую гладь отвратительной
черной трясины, которая однообразными волнистостями простиралась вокруг меня
настолько далеко, насколько хватало взора. Моя лодка лежала на поверхности
этой трясины неподалеку от меня.
Хотя легче всего представить, что первым моим чувством было изумление
от такой неожиданной и чудовищной трансформации пейзажа, на самом деле я
скорее испугался, чем изумился, ибо воздух и гниющая почва произвели на меня
столь жуткое впечатление, что я весь похолодел внутри. Почва издавала
мерзкий запах, исходящий от скелетов гниющих рыб и других, с трудом
поддающихся описанию объектов, которые, как я заметил, торчали из
отвратительной грязи, образующей эту нескончаемую равнину. Скорее всего мне
не удастся в простых словах передать картину этого неописуемого по своей
мерзости пейзажа, который окружал меня со всех сторон. Я не слышал ни звука,
не видел ничего, кроме необозримого пространства черной
трясины, а сама абсолютность тишины и однородность ландшафта подавляли
меня, вызывая поднимающийся к горлу ужас.
Солнце сияло с небес, которые показались мне почти черными в своей
безоблачной наготе; казалось, они отражали это чернильное болото у меня под
но I am writing in a state of strong spiritual stress, because today
At night I intend to go into oblivion. I am a pension, and the drug is the only
which the course of my life remains more or less tolerant, already on
Exodus, and I can no longer tolerate this torture. So nothing to me
It remains except to be thrown down on a dirty street from an attic window. Not
Think that I am a weakweight person or degenerate, since I will soon be in
Relian dependence on morphine. When you read these written in a hurry
hand pages, you can imagine although you do not understand this before
the end, as I reached a state in which I consider death or oblivion to be the best
For yourself outcome.
It happened so that the package for which I served as supercargo,
Submitted by the German Raider in one of the most deserted and
The least visited by the ships of the Pacific Ocean. Big
War1 at that time just began, and the ocean flotilla
Hunnov2 not yet mired finally in their vices like this
It happened a bit of the weather. So, our ship has become a legitimate military trophy, and
With us, members of the crew, treated with all courtesy and
preventing, as is likely to handle captured
sailors. Our enemies guarded us not very carefully, thanks to
On the sixth since our capture day I managed to run on a small
boat, having on board the stock of water and food, sufficient to
To withstand a rather long journey.
Observing finally long-awaited freedom and thoughtlessly recking on the will
Waves, I had a very troubled idea of where I am. Not being
an experienced navigator, I was able to just approximately determine
The position of the Sun and Stars, which is somewhere south of the equator. About the longitude I am not
had the slightest presentation; vain turned out to be the hope that
Soon it will be possible to see the strip of the shore or some island. Standing
good weather and during the countless number of days I drifted under
the scorching sun, waiting for some ship or flow
He throws me to the coast of the inhabited land. However, neither the ship nor the earth and not
appeared, and gradually I was covered by despair from the consciousness of his full
loneliness in the midst of the raging blue hodges of the endless ocean.
Changes occurred during sleep. I can't remember in the details like
Everything happened, as my sleep, being restless and saturated different
visions turned out to be nevertheless rather long. Waking up, I
I discovered that I was half ascended to the mucous surface of disgusting
black bog, which shifted with monotonous radiators
So far, as far as there is enough gaze. My boat lay on the surface
This shames are not far from me.
Although it is easier to imagine that the first my feeling was amazement
from such an unexpected and monstrous transformation of the landscape, in fact I
rather frightened than was amazed, for the air and rotting soil produced on me
So terrible impression that I was all frightened inside. The soil has been published
a vile smell emanating from the skeletons of rotting fish and others, with difficulty
defiable objects that, as I noticed, sticking out from
disgusting mud forming this endless plain. Most likely me
will not be able to convey the picture of this indescribable
The abrasion of the landscape, which surrounded me from all sides. I did not hear any sound
did not see anything other than the unaware space of black
quagches, and the absoluteness of silence and homogeneity of the landscape were suppressed
I causing horror rising to the throat.
The sun shone from heaven, who seemed almost black in his
cloudless height; It seemed that they reflected this ink swamp on me under
but Смотрите также: | |
