Когда усталость валит с ног и спится на ходу,
Когда молчит дверной звонок и чай не греет,
И даже мой любимый пёс, поджав свой хвост,
Добра не ждёт.
Я, вспомнив правила игры, на улицу иду,
Мой магазин всегда открыт, в нём есть портвейн -
Вино давно ушедших лет, когда отец платил за свет
Тридцатку в самый тёмный год.
Припев:
Голуби воркуют - слышишь? Сделаю шаг
На затёртой старой крышей старый чердак.
И мурашки по спине - мальчик маленький
В окне улыбнётся мне.
Господи Всемилостивый, это же я!
Может быть, приснилось мне, а может быть, пьян.
Сорок лет почти один лампу тру, как Алладин, -
Может, это джинн?
Бельё просохшее висит, как флаги в ноябре,
А город с крыши так красив - ума лишиться.
Ты скоро про него споёшь, чумазый питерский гаврош,
Сжимая гриф, как финский нож.
И будешь долго у небес с признанием рости,
До той поры пока тебе не стукнет тридцать.
Что заболтался я, пора мне покидать своё вчера,
Ну что ж, прощай, ни пуха ни пера.
