а время тает.
сегодня звезды тают так быстро, сегодня медленно так тает снег,
и по-особенному тает лед в бокале виски, а время тает, как всегда - без будущих побед.
исчезнет разом все былое. воздух, впитавший «кровь» алоэ, вновь оставит с болью.
из шляпы выглянет, но спрячется пушистый кролик,
а я считал, что мало кто изменит мир нас кроме.
так отвратительно было стоять на стреме:
я выдумывал каналы и пускал по ним паромы.
какие-то пароли, двери, кресла.
куда все исчезло?
на месте Эверестов надежд теперь ямы,
полоски пыльных фотографий сгорели явно.
перебираю размеры: хорей и ямбы,
картина - акварель, но не те гаммы.
я знаю, тебя спрашивать так странно,
но ответь, хотя бы, почему - разок -
площадка, где рубились в футбол мы, поросла бурьяном,
там, где все плевались и курили - шикарный газон.
в воздухе шумел озон, а роза не увяла,
да и мало так для счастья нужно было:
лишь бы попозже из окна домой позвала мама,
и чтоб на видео-кассетах было больше фильмов.
не нужно было филок - я вообще не знал что это.
и постоянно застывали все супы в обед,
и я, кометы огненным лучом, несся вперед,
как-будто бы предвидел, что меня там ждет.
а теперь время травить байки,
и получать сердечки на свой личный счет,
но где же были ваши лайки,
когда меня месило где-то рядом под дождем?
а люди стали скопищем каких-то принципов,
и окончательно запутались в себе,
и не поймут: когда пенять Богу, когда - молиться,
когда остановиться, а когда - терпеть.
сегодня звезды тают так быстро, сегодня медленно так тает снег,
и по-особенному тает лед в бокале виски, а время тает, как всегда - без будущих побед.
исчезнет разом все былое. воздух, впитавший «кровь» алоэ, вновь оставит с болью.
из шляпы выглянет, но спрячется пушистый кролик,
а я считал, что мало кто изменит мир. and time is melting.
Today the stars are melting so fast, today the snow is melting so slowly
and the ice in a glass of whiskey melts in a special way, and time melts, as always - without future victories.
all past will disappear at once. the air that has absorbed the "blood" of aloe will again leave with pain.
peeks out of the hat, but the furry rabbit hides,
but I thought that few people would change the world except us.
it was so disgusting to stand on the stream:
I made up channels and launched ferries on them.
some passwords, doors, chairs.
where did everything disappear?
in place of the Everest of hopes are now pits,
strips of dusty photographs burned out clearly.
sorting out sizes: trochees and iambic,
the picture is watercolor, but not those scales.
I know, asking you is so strange
but answer, at least, why - once -
the area where we cut into football, we were overgrown with weeds,
where everyone spat and smoked - a smart lawn.
ozone was noisy in the air, but the rose did not fade,
and even so little for happiness it was necessary:
if only later my mother would call home from the window,
so that there are more films on video tapes.
there was no need for filka - I did not know what it was.
and constantly froze all the soups for lunch,
and I, comets of a fiery ray, rushed forward,
as if he foresaw what awaits me there.
and now it's time to poison the bikes
and get hearts on your personal account,
but where were your likes
when did I knead somewhere nearby in the rain?
and people have become a bunch of principles,
and finally got confused in themselves,
and they won’t understand: when to blame God, when to pray,
when to stop, and when to endure.
Today the stars are melting so fast, today the snow is melting so slowly
and the ice in a glass of whiskey melts in a special way, and time melts, as always - without future victories.
all past will disappear at once. the air that has absorbed the "blood" of aloe will again leave with pain.
peeks out of the hat, but the furry rabbit hides,
and I thought that few people would change the world. | |
