Я, наверное, должен продемонстрировать очень серьезные щи.
Подведение итогов года и все такое.
Но если заметишь что то подобное, отыщи
и отвесь леща отцовского Коле.
Это просто прикол, просто мой новый стих.
Да простит меня тот серьезный мужик на джипе.
Если не можешь кому-то въебать или кого-то выебать -
то грусти.
Вокруг люди, по Юнгу завязшие в архитипе.
Это нежное пианино уносит на венский бал.
И как же сильно я сам себя заебал, вы бы знали.
Я помню камень брусчатки. Питерский дождь заполнял
обводный канал.
Я стоял и смотрел. Смотрел и стоял.
Прощаясь.
Я тут недавно узнал что мне будет двадцать два.
Знаешь, в этот момент осознал что так все равно на возраст,
что мне все равно на себя, все равно на вас.
Потому что мы слишком редко смотрим на звезды.
Год назад в это время отматывалось назад
и получалось представить правильным и хорошим.
Только теперь, я как и тогда, не могу смотреть ей в глаза.
Мне слишком в них больно, правда, мне лучше - одним и брошенным.
И дело ни в поиске женщины, ни в любви,
точнее не в том, что за нее выдают.
Дело во всем, дело в площадке заполняющейся детьми,
дело в семье, дело в стране, дело в заполнившем нас говне,
дело во мне, дело в Путине, дело в новогоднем салюте...
Какая разница?
В такие моменты нужно прыгать с парашютом и без.
Идти в штыковую и брать больше кредиты.
Порою нужно рискнуть, чтобы понять кто ты есть.
И вообще - зачем здесь. И что значило слово "Ты".
...
Я видел много пустого говорящего мяса,
и веганов-овощей с яблоками шестой версии познания истины.
Я слушал Дорна, который просил не стесняться.
Я не стеснялся, а потом становилось стыдно и грустно.
Взгляды как выстрелы.
Мне улыбается инопланетянин с логотипа компании "DNS",
говорит: я знаю откуда ты на планете людей.
Возвращайся обратно иначе тебя доест,
этот город и еще один год бездарной реализации самых годных идей.
Звезды хрустальной пылью оседают на плечи толпам,
но только никто не видит что могло по другому быть.
Если останусь один, меня не по-любят по-доброму.
Если не буду собой, то мне лучше вообще не быть.
Друг мой, друг мой, я очень и очень болен.
Сам не знаю, может быть дело в садах Японии, может в русских стеклах с бетоном.
Только мне кажется что я несу хуйню в микрофон.
А мы тонем, мы ждем и медленно тонем,
и когда я умру то стану просто рингтоном...
И буду звучать и ты будешь брать трубку,
и говорить банальщину что завершают словом "пока".
Мне двадцать два, или двадцать
сигарет с равными интервалами взятых в руку,
подожженных и скуренных, разделенных на оранжевый окурок
и серые, тяжелые, дымные облака.
По-другому никак. Поэты лучше боксеров.
В этом году я понял что мне не с кем говорить откровенно.
Я понял, что так и не понял все.
Я понял - мы только рябь, на поднебесном озере времени.
В твоем августе потерялся и когда ты кричала, что нужно вернуть билеты,
я думал: какой пиздец, где я вообще?
и кто я?
Нахуя я четыре месяца ждал это ебучее лето?
Нахуя?
За нас Иисус с Алехиным страдали, а ты смеешься
и даже дату придумал, мол день дурака и смеха.
Вот тебе делать нехуй что-ли, дружище?
Тебе совсем делать нехуй?
Скажи, тебе совсем делать?
Южный ветер развивает волосы на руках рыночного торговца,
в облаках появляется солнце и исчезает, что очень жаль.
На Донбассе идут дожди из свинца, я кричу на отца,
а птицы машут крыльями о том, что нужно что-то решать.
Незнакомая девушка улыбается мне в троллейбусе
и на холоде следующей осени как от водки рукам дрожать.
Над моим приветливыми городам поднимаются старые лестницы.
И гудят корабли, о том - что пора бы что-то решать.
...
Планета наматывает круги по стадиону орбиты.
Старается, будто готовится к играм в Сочи.
Но они уже кончались, как закончится этот бит.
Как закончится этот день, распадаясь на одинокие окна, что зажигаются ночью.
Количество почек набухших весной от количества выпитой водки.
Количество слов и взглядов, пролетевших мимо души.
Нужно решить, пока вероятностями мир соткан.
Я не ставлю здесь точек. Мы просто останемся жить.
I probably should show very serious soup.
Summing up the year, and so on.
But if you see something like that, look out
otves bream and paternal Cole.
It's just a joke, just my new verse.
God forgive me, the serious man in a jeep.
If you can not vebat someone or someone to fuck -
the sadness.
Around people bogged down in Jung archetypes.
This gentle piano takes on the Viennese Ball.
And how much I myself Jam, you would know.
I remember the stone paving. St. Petersburg rain filled
Bypass channel.
I stood and watched. I watched and stood.
Saying good-bye.
I've recently learned that I would be twenty-two.
You know, at that moment I realized that this is still in the age,
I do not care for themselves, care for you.
Because we too rarely look at the stars.
A year ago at this time unrolling ago
and it turned out to present correct and good.
Only now, as then, I can not look her in the eye.
I too hurt them, though, I'd better - and one abandoned.
And it's not in the search for the woman, nor love,
not exactly in the fact that for it to be.
The point of all business in a filling area children
business in the family business in the country, it's a filling us shit,
it's me, deal with Putin, it's New Year's fireworks in ...
What's the difference?
At such times, you need to jump with a parachute and without.
Go to the bayonet and take on more loans.
Sometimes you need to take a chance to understand who you are.
And anyway - why here. And what does the word "you."
...
I saw a lot of empty speaker meat,
and vegan vegetables with apples sixth version of the knowledge of the truth.
I listened to Dorn, who asked not to be ashamed of.
I did not hesitate, and then felt ashamed and sad.
Looks like gunshots.
I smile alien with the logo "DNS" company
He says: I know where you are on the planet people.
Come back otherwise you eat up,
this city and another year of mediocre implementation of the most suitable ideas.
Star crystal dust settle on the shoulders of the crowds,
but no one can see what might be on the other.
If left alone, I was not in love with kindness.
If I'm not a, I better not be.
My friend, my friend, I am very, very ill.
I do not know, it may be the case in Japanese gardens can be in Russian glass and concrete.
Only it seems to me that I am garbage into the microphone.
And we're drowning, we wait and slowly sinking,
and when I die then I will just ring tone ...
And I will sound and you will be taken up,
and say that the trivial round out the word "is."
I'm twenty-two or twenty
cigarettes taken at equal intervals in the arm,
set on fire and skurennyh divided into orange butt
and gray, heavy, smoky clouds.
In another way. So the best boxers.
This year, I realized that I have no one to speak frankly.
I realized that I did not understand everything.
I realized - we are just ripples on the celestial lake time.
In your August I lost and when you scream, you need to return tickets,
I thought: what is fucked up, where I do?
and who am I?
Nahua I waited four months of this fucking summer?
Nahua?
For us Jesus suffered with Alekhine, and you laugh
and even came up with a date, say April Fool's Day and laughter.
Here you do nehuy that Lee, buddy?
You really do nehuy?
Tell me, do you really do?
The south wind develops hair on the arms market trader,
the sun appears and disappears in the clouds, which is a pity.
On the Donbas are made of lead rains, I scream at his father,
and the birds flap their wings that need something to solve.
A strange girl smiles at me in the bus
and next fall in the cold as the vodka hands tremble.
Above my friendly old city climb stairs.
And buzzing ships, that - that it is time to decide something.
...
The planet is reeling following the stadium's orbit.
He tries, though preparing for the Sochi Games.
But they have ended up as the end bit.
How to end the day, breaking on single windows that are lighted at night.
Number of swollen kidneys in the spring on the amount of vodka.
The number of words and views, flown by the soul.
It is necessary to determine the probabilities of the world is woven.
I do not put points here. We just stay live. Смотрите также: | |
