Припев
В этих глазах вся ее жизнь, все сны.
Из окон старинных домов видны
Узкие щелки глаз,
Жмурясь, в последний раз
Она увидит место,
Где оставит детство.
Убегала от дождя по тротуарам мокрым,
Зажав под мышкой томик Набокова.
Ребенок, девушка, женщина… Старость пришла незаметно,
Пока причалы скрипели от ветра.
Ассаи:
«Ломает стариков кашель, услада во сне, да и только»,-
Кряхтела мне вдова Ольга.
Ей не мила погода уже. В пыльной, затхлой комнате стучала в стены:
«Куда вы звоните?»
«Видела Бога, видела кровь на ладонях его»,-
Шептала мне старая дама в пальто.
Завещала внукам квартиру –
Молодожены добавляли цианистый калий в графины.
Это пахнет имбирем, и во снах.
Тает весна на глазах –
И вот уже осень местами.
Слишком тонкие стены, слишком слабый свет.
Столько лет прошло. Мы тени этих лет.
Удары хлыста – это сердце стучит.
Так и та мелодия, шепот случайных прохожих.
Согреет шорох пластинки,
И ничего дороже нет тех старых снимков.
Где сталкер, который проведет ее в недра памяти, вернет назад в года вешние?
Она хотела вернуться в невинность,
День, за днем убивая эту боль чем-то типа морфина.
Под абажуром письма родным, далеким.
«Здравствуй, мама», гранитные строки,
Сноски и что-то там про вечную память.
Нам ведь не остановить лед, что тает.
Нет, не повторить, и не пытайся с этим играть.
Помнишь, в прошлый раз? Будешь впредь знать.
Когда твой внук кричал, не помню, кто был с ним,
А ты твердила: «Он не может быть таким».
Нет, закрой глаза и покажи свою ладонь:
Она расскажет нам историю прожитых лет.
Тает год, за ним другой.
Незаменимых нет. Незаменимых нет.
Припев
В этих глазах вся ее жизнь, все сны.
Из окон старинных домов видны
Узкие щелки глаз,
Жмурясь в последний раз,
Она увидит место,
Где оставит детство.
Убегала от дождя по тротуарам мокрым,
Зажав под мышкой томик Набокова.
Ребенок, девушка, женщина… Старость пришла незаметно,
Пока причалы скрипели от ветра.
Фьюз:
Среда. Восемь утра. Все встают на работу или учебу.
У всех свои дела,
Лишь только она,
Несмотря на боль в теле,
Встает с постели,
Передвигаясь еле-еле,
Идет в тоннели или к церкви.
Там ты можешь увидеть ее в любой из дней недели:
Пожилая дама.
У ворот храма.
Стоит с протянутой рукой. Ее жизнь драма.
Незаживающая рана.
В сердце,
Ведь она пережила тех,
Кто называл ее мама.
Однообразных дней тянется серая гамма.
Ложится поздно, затем встает рано.
Поезд. В парке, у фонтана,
Там, где пары кружат в ритме старого танго
Плавно,
На аллее влюбленных.
В тени старого клена,
Совсем старая, совсем седая.
Припев
В этих глазах вся ее жизнь, все сны.
Из окон старинных домов видны
Узкие щелки глаз,
Жмурясь в последний раз,
Она увидит место,
Где оставит детство.
Убегала от дождя по тротуарам мокрым,
Зажав под мышкой томик Набокова.
Ребенок, девушка, женщина… Старость пришла незаметно,
Пока причалы скрипели от ветра.
Смоки Мо:
Ольга Петровна моет полы и мраморные стены,
Уверена в том, что ее деньги съела система,
Вспоминает Сталина со слезами,
Иногда носит заштопанный пиджак с медалями.
«Но теперь все продано как-то, деньги подарены детям, все разворовано!»-
Кричит Ольга Петровна.
В пустых комнатах коммуналки полулюди плюют на пол.
Сережа ненавидит папу.
Тот кричит, что сдаст сына в приют, жене Ирине.
«Помнишь, я и тебя подобрал в дерьме.
Теперь на моей шее ты, твой выродок и твоя мать, старая с.ка»
Серега перестал искать.
«Из этого ада выхода не было?» - «Нет»
Не было слез, просто прибавилось седых волос на головах старух,
Голодных, вечных вдов, седых, кормящих поводырей на выходных Chorus
In the eyes of her whole life, all dreams.
From the windows of the old houses are visible
Narrow slits of eyes,
Squinting, for the last time
She sees a place
Where leave childhood.
Running away from the rain on the sidewalks wet
Clamped under his arm a volume of Nabokov.
Child, girl, woman ... Old age came quietly,
While piers creaked in the wind.
Assai:
"Break the elderly cough, delight in a dream, and only" -
I groaned widow Olga.
She was not nice weather already. In the dusty, musty room, knocked on the wall:
"Where are you calling from?"
"I saw God, saw the blood on his hands", -
I whispered the old lady's coat.
Bequeathed grandchildren apartment -
Newlyweds added potassium cyanide in carafes.
It smells of ginger, and in dreams.
Spring melts on the eyes -
And now, Autumn Place.
Too thin walls, too little light.
So many years have passed. We shadow of these years.
Lashes - a heart pounding.
And that tune, whisper bystanders.
Warm rustle plate
And there is nothing more expensive than not those old pictures.
Where the stalker that walks her to the depths of memory, return back to the springtime of the year?
She wanted to return to innocence
Day after day the pain killing something such as morphine.
Under the shade letters to relatives, distant.
"Hi, Mom", granite line
Footnotes and there is something about the eternal memory.
We do not stop the ice that melts.
No, not again, and do not try to play with it.
Remember last time? Will you continue to know.
When your grandson cried, I do not remember who was with him,
And you kept saying: "It can not be so."
No, close your eyes and show his hand:
It tells us the story of past years.
Melts year, followed by another.
No one is indispensable. No one is indispensable.
Chorus
In the eyes of her whole life, all dreams.
From the windows of the old houses are visible
Narrow slits of eyes,
Squinting in the last time,
She sees a place
Where leave childhood.
Running away from the rain on the sidewalks wet
Clamped under his arm a volume of Nabokov.
Child, girl, woman ... Old age came quietly,
While piers creaked in the wind.
Fyuz:
Wednesday. Eight in the morning. All rise for work or study.
Everyone has his own business,
As soon as she
Despite the pain in the body,
Gets out of bed,
Barely moving,
Is in tunnels or to the church.
There you can see it on any day of the week:
Old lady.
At the gates of the temple.
Stands with outstretched hand. Her life drama.
Open wound.
In the heart,
After all, she went through those
Who called her mom.
Monotonous days stretches gray scale.
Falls late, then gets up early.
Train. In the park, near the fountain,
Where couples are circling in the rhythm of old Tango
Smoothly
At the mall lovers.
In the shadow of the old maple,
Very old, very gray.
Chorus
In the eyes of her whole life, all dreams.
From the windows of the old houses are visible
Narrow slits of eyes,
Squinting in the last time,
She sees a place
Where leave childhood.
Running away from the rain on the sidewalks wet
Clamped under his arm a volume of Nabokov.
Child, girl, woman ... Old age came quietly,
While piers creaked in the wind.
Smokey Mo:
Olga washes floors and marble walls,
I am sure that her money ate system
Stalin recalled with tears,
Sometimes it is darned jacket with medals.
"But now everything is sold as-is, money is donated to the children, all the plundered!" -
Yells Olga Petrovna.
In an empty room communal polulyudey spit on the floor.
Sergei dad hates.
He yells that it will relinquish his son to the orphanage, his wife Irina.
"Remember when I took you in the shit.
Now you are on my neck, your geek and your mother, old s.ka "
Serge stopped looking.
"It was not out of hell?" - "No"
No tears, just added a gray hair on the heads of old women,
The hungry, the eternal widow, gray, nursing allowed on weekends Смотрите также: | |
