Дым из котла, вызывающий рвоту,
Дедушка Нургл опять за работой.
Девушка в клетке сидит вся в слезах,
Чувства её – обречённость и страх.
Дедушка Нургл к клетке подходит,
Иша в отчаянии взгляд не отводит:
«Моё угощенье из чаши испей
В нём гибель сокрыта для тысяч людей!».
Обнажённое тело твоё так прекрасно,
Когда покрывается гнойными язвами.
На пол срыгни заражённою кровью,
Нургл тебя окружает любовью.
Пусть черви пророют ходы в твоей плоти,
Пусть станут прозрачными хрупкие кости,
Лёгкие пусть наполняются слизью,
Ты любишь меня, воплощение Жизни?
Я буду держать свою руку на пульсе,
Бейся в агонии, бейся в конвульсиях.
Я восхищаюсь твоей красотой.
Ты чувствуешь сладость? Чувствуешь боль?»
И снова себе не изменив ни на миг,
Нургл, хихикая, в клетку проник.
Ведь даже старому Богу Болезней
Развлечься с Ишей бывает полезно.
Корчится Дева в страданьях ужасных,
Но минута прошла и она вновь прекрасна.
Она вновь свежа, молода и чиста,
Но лишь обречённость в потухших глазах.
Видя, как Иша себя исцеляет,
Дедушка сам весь котёл выпивает.
Потом он наполнит его своей рвотой
И примется вскоре опять за работу.
Комната снова наполнится ядом,
Умирает Богиня, то Нурглу – услада,
И шепчет в безумии день ото дня:
«Живите… Молю… Не забудьте меня…»
