Пьяный корабль
В то время как я плыл вниз по речным потокам,
Остались навсегда мои матросы там,
Где краснокожие напали ненароком
И пригвоздили их к раскрашенным столбам.
Мне дела не было до прочих экипажей
С английским хлопком их, с фламандским их зерном.
О криках и резне не вспоминая даже,
Я плыл, куда хотел, теченьями влеком.
Средь всплесков яростных стихии одичалой
Я был, как детский мозг, глух ко всему вокруг.
Лишь полуостровам, сорвавшимся с причала,
Такая кутерьма могла присниться вдруг.
Мой пробужденья час благословляли грозы,
Я легче пробки в пляс пускался на волнах,
С чьей влагою навек слились людские слезы,
И не было во мне тоски о маяках.
Сладка, как для детей плоть яблок терпко-кислых,
Зеленая вода проникла в корпус мой
И смыла пятна вин и рвоту; снасть повисла,
И был оторван руль играющей волной.
С тех пор купался я в Поэме океана,
Средь млечности ее, средь отблесков светил
И пожирающих синь неба неустанно
Глубин, где мысль свою утопленник сокрыл;
Где, в свой окрасив цвет голубизны раздолье,
И бред, и мерный ритм при свете дня вдали,
Огромней наших лир, сильнее алкоголя,
Таится горькое брожение любви.
Я знаю рвущееся небо, и глубины,
И смерчи, и бурун, я знаю ночи тьму,
И зори трепетнее стаи голубиной,
И то, что не дано увидеть никому.
Я видел, как всплывал в мистическом дурмане
Диск солнца, озарив застывших скал черты.
Как, уподобившись актерам в древней драме,
Метались толпы волн и разевали рты.
Я грезил о ночах в снегу, о поцелуях,
Поднявшихся к глазам морей из глубины,
О вечно льющихся неповторимых струях,
О пенье фосфора в плену голубизны.
Я месяцами плыл за бурями, что схожи
С истерикою стад коровьих, и ничуть
Не думал, что нога Пречистой Девы может,
Смиряя океан, ступить ему на грудь.
Я направлял свой бег к немыслимым Флоридам,
Где перемешаны цветы, глаза пантер,
Поводья радуги, и чуждые обидам
Подводные стада, и блеск небесных сфер.
Болот раскинувшихся видел я броженье,,
Где в вершах тростника Левиафан гниет;
Средь штиля мертвого могучих волн движенье,
Потоком падающий в бездну небосвод.
Ртуть солнца, ледники, костров небесных пламя!
Заливы, чья вода становится темней,
Когда, изъеденный свирепыми клопами,
В них погружается клубок гигантских змей.
Я детям показать хотел бы рыб поющих,
"И золотистых рыб, и трепетных дорад...
Крылатость придавал мне ветер вездесущий,
Баюкал пенистый, необозримый сад.
Порой, уставшему от южных зон и снежных,
Моря, чей тихий плач укачивал меня,
Букеты мрака мне протягивали нежно,
И, словно женщина, вновь оставался я.
Почти как остров, на себе влачил я ссоры
Птиц светлоглазых, болтовню их и помет.
Сквозь путы хрупкие мои, сквозь их узоры Drunken Ship
While I was floating down the river flow,
Remain forever my sailors there,
Where the Indians attacked inadvertently
And nailed them to the painted poles.
I do not been to other crews
With English cotton them with their Flemish grain.
About screams and the massacre is not even remembering,
I swam, where he wanted, within Draw.
Amid the wild bursts of violent elements
I was like a child's brain, deaf to everything around.
Only the peninsula, tore off the pier,
This mess could dream suddenly.
My awakening hour blessed thunderstorms
I easily plugs into a dance indulged on the waves,
Whose ever merged with the drops of human tears,
And there was in me a longing for lighthouses.
Sweet as children's flesh apple tart and acidic,
Green water penetrated my body
And washed the stains of wine and vomiting; tackle hung,
And was cut off wheel play a wave.
Since then, I bathed in the Poem of the ocean,
Amid mlechnosti her broad gleam of light
And devouring blue sky tirelessly
Depths, where the idea of a drowned man hid;
Where, in his coloring the color blue of the expanse,
And delirium, and measured rhythm in broad daylight in the distance,
Huge our lire, more alcohol,
Lies the bitter ferment of love.
I know rushing sky, and depth,
And tornadoes, and surf, I know the darkness of the night,
And Dawns vibrantly pigeon flocks,
And what is not allowed to see anyone.
I've seen pop up in the mystical dope
Disk of the sun, illuminating the frozen rock features.
As will be like actors in ancient drama,
Meta crowd waves and opened his mouths.
I dreamed of nights in the snow, about kissing,
Raise your eyes from the depths of the seas,
About forever pouring unique jets,
About singing phosphorus in captivity blueness.
I sailed for months for storms that are similar
With Tantrums herd of cows, and did
I did not think that the foot of the Blessed Virgin can,
Humbling ocean, step on his chest.
I sent her running to the unthinkable Florida
Where mixed colors, eye panthers,
Reins of the rainbow, and alien grievances
Underwater herds, and shine of the celestial spheres.
I saw the marshes stretched fermentation
Where to administer cane Leviathan rots;
Amid the dead calm of the mighty waves of movement,
Stream falling into the abyss of the sky.
Mercury sun, glaciers, celestial fires flame!
Bays, whose water is darker,
When eaten ferocious bugs,
They immersed tangle of giant snakes.
I would like to show the children singing fish,
& Quot; And the golden fish, dorado and trembling ...
Winged gave me the wind omnipresent,
Cradled frothy, boundless garden.
Sometimes, tired of the southern areas and snow,
Sea, whose quiet weeping rocked me
Bouquets of darkness I reached out gently,
And, like a woman, I stayed again.
Almost like an island, I dragged myself to quarrel
Light-eyed birds, chattering and their droppings.
Through the tie-up fragile ones, through their patterns | |
