W zamku Wartburg, na stromym urwisku
(Te niemieckie przepaście i szczyty)
Wbrew mej woli, a gwoli ucisku
Wyniesiony pod boskie błękity
Pismo święte z wszechwładnej łaciny
Na swój własny język przekładam:
Ożywają po wiekach
Dawne cuda i czyny,
Matką Ewa znów, Ojcem znów - Adam.
Bliźnim jest mi tragiczny Abraham
Gdy poświęcić ma syna w ofierze;
Widzę ogień na Sodomy dachach,
Gdzie zwęglają się grzeszni w niewierze.
Bezmiar winy i kary surowość
Brzmią prawdziwie w mym szorstkim języku.
Na początku jest słowo,
I okrutnie brzmi słowo,
Ale spójrz wokół siebie, krytyku!
Grzechy Rzym za gotówkę odpuszcza,
Lecz w wojennej się nurza rozkoszy.
Papież w zbroi, w ubóstwie tkwi tłuszcza,
Z której groszy katedry się wznosi.
W nawach katedr transakcje wszeteczne,
Ksiądz spowiednik rozgrzesza za bilon.
Tak jest, było i będzie,
Zło i dobro jest wieczne,
Lecz nie może być wieczny Babilon.
Z tym więc walczę ja, mnich Augustianin,
Moralności teolog - to przytyk,
Bo w stolicy wołają - poganin!
Reformator, heretyk, polityk!
Tak, papieską ja bullę spaliłem,
Lecz szukajcie miast, które on spalił!
Ja na wrotach kościelnych
Tezy swoje przybiłem,
On mnie wyklął, a mnisi śpiewali.
Słowa palą, więc pali się słowa:
Nikt o treści popiołów nie pyta.
Ale moja ze Stwórcą rozmowa
Jak Syn Jego - do drzewa przybita!
Niech się gorszy prałacia elita,
Niech się w mękach świat tworzy od nowa!
Lecz niech czyta, kto umie,
Niech nauczy się czytać!
Niech powraca - do Słowa!
Jacek Kaczmarski
5.12.1991 В замке Вартбург, на крутой скале
(Эти немецкие пики и пики)
В отличие от моей воли, и для угнетения
Возбужденный под Божественным Blues
Писание от Almoval латыни
Я перевожу на мой родной язык:
Они оживают после столетий
Старые чудеса и действия,
Мать Эва снова, отец снова - Адам.
Трагический Abraham трагическая
Когда он посвящает своего сына в жертву;
Я вижу огонь по содомии крыш,
Где они charreling греховные в неверии.
Чувство вины и наказание
Они звучат по-настоящему в моем шершавым языком.
В начале это слово,
И звучит тщательно слово,
Но посмотрите вокруг себя, критик!
Грехи Рима за наличные, забывает
Но в войне, расчистка удовольствия.
Папа в доспехах, в бедности вранье жира,
Из где сигары собора поднимаются.
В navations Соборов, для сделок
Отец исповедник absoles за bilon.
Это тот случай, это будет,
Зло и добро вечно,
Но может быть вечной Вавилон.
Так что я борюсь мои Августинцами монах,
Мораль богослов - это является обязательным
Потому что в столице я называю - язычник!
Reformator, Heretian, политик!
Да, я сжег папскую лампочку,
Но искать для городов, что он сгорел!
В церковных ворот
Я дал свои тезисы,
Он взял меня на руки и монахи пели.
Слова курить, так что слова горят:
Никто о содержании золы не просит.
Но мой Создатель говорить
Как и его сын - к дереву прибил!
Пусть элитную похвала
Пусть мир создает с нуля!
Но пусть прочтет кто знает,
Пусть он научится читать!
Пусть он вернется - к слову!
Яцек Качмарский
5.12.1991 Смотрите также: | |
