КИСЛОТНЫЙ ВОЗДУХ
около меня сидит и плачет девушка,
крепко сдавливая ручку холодного кресла,
сжимая зубы, пытаясь быстро ослепнуть,
ей больно, а я сижу у окна – это нечестно.
слева от нас задыхается мужчина в костюме,
быстро набирая сообщение в телефон мокрыми пальцами,
всех ослепляют висящие куски солнечного света,
мигая радостными рваными огнями бенгальскими.
издалека на меня смотрит испуганный мальчик
сильно держась за недавно купленный портфель,
который переполнен карандашами и бумагой,
а из самого большого кармана торчит акварель.
и я такой же пустой, как листы его дневника,
которые никогда не будут заполнены,
где будут лишь пятна и грязные царапины -
для письма они уже не будут приспособлены.
я ничего не слышу, не двигаюсь, не кричу,
мою душу вы уже по чайным чашкам не разольете
и только я один единственный, кто спокоен,
в этом падающем с высоты самолете.
все внимательно смотрят на стонущий фюзеляж,
дайте ему спокойно по швам расчленится,
а я купаюсь в разноцветной реке девушки, у которой течет макияж,
пока меня не приютила пыльная больница.
перед глазами начали мелькать титры
с фамилией оператора и бездарных ленивых актеров,
вот и кончается мой никому не нужный мятый рассказ,
в котором всегда не хватало заботливых волонтеров.
я беру ключ и запираю себя в кладовке,
и каждый день укрепляю её картонные стены,
не трогайте меня, не подходите -
от всех вас у меня рвутся внутри пересохшие вены.
я закапываю себя от всех, чтобы не видеть,
наматывая скотч на сломавшиеся глаза,
этот мир я всегда буду без звука ненавидеть,
записывая свой крик на страничке браузера.
в моем классе звучит стихотворение Блока,
дрожащий голос сыпется на пол,
я рисую твой силуэт на пустом металлическом стуле
с помощью чернил своих больных лимфоузлов.
от слез людей стены салона стали сырее,
чем трубы прогнившего гнилого подвала,
через 25 лет сожгут всю бумажную память обо мне,
а значит, меня сейчас вообще не существовало.
луч моей жизни станет прозрачным отрезком,
я разлечусь на миллиарды красочных алых конфетти,
и закончится время поздних ужинов на табуретке,
когда поводом для сна были завядшие на обоях цветы.
сначала у меня сломается нос, а может нижние кости,
под ногами твой дом, завтра его номер напишут газеты,
немного волнуюсь - я все-таки зайду к тебе в гости,
прости, я не успел купить твои любимые конфеты. ACID AIR
a girl sits and cries next to me,
firmly squeezing the handle of the cold chair,
clenching your teeth trying to go blind quickly
she's in pain, and I'm sitting by the window - it's not fair.
to our left a man in a suit is choking
quickly typing a message into the phone with wet fingers,
everyone is blinded by hanging pieces of sunlight,
flashing joyful ragged Bengal lights.
a frightened boy looks at me from afar
holding tightly to a recently purchased portfolio,
which is overflowing with pencils and paper,
and a watercolor sticking out of the largest pocket.
and I'm as empty as the pages of his diary,
that will never be filled
where there will be only stains and dirty scratches -
they will no longer be adapted for writing.
I don't hear anything, I don't move, I don't scream,
you won't pour my soul over tea cups
and I'm the only one who is calm
in this plane falling from a height.
everyone is looking closely at the groaning fuselage,
let him dismember at the seams calmly,
and I'm swimming in the colorful river of a girl with makeup flowing
until a dusty hospital sheltered me.
credits began to flash before my eyes
with the name of the operator and mediocre lazy actors,
here my unwanted crumpled story ends,
which has always lacked caring volunteers.
I take the key and lock myself in the closet
and every day I reinforce its cardboard walls
don't touch me, don't come -
from all of you, my dry veins are torn inside me.
I bury myself from everyone so as not to see
winding duct tape over broken eyes
I will always hate this world without a sound,
recording your cry on the browser page.
Blok's poem sounds in my class,
a trembling voice falls to the floor
I paint your silhouette on an empty metal chair
with the ink of their diseased lymph nodes.
the walls of the salon became damp from people's tears,
than the pipes of a rotten rotten basement,
in 25 years they will burn all the paper memory of me,
which meant that I didn't exist at all now.
the ray of my life will become a transparent segment,
i'll be filled with billions of colorful scarlet confetti
and the late dinners on the stool will end
when flowers withered on the wallpaper were the reason for sleep.
first my nose will break, or maybe my lower bones,
your house is under your feet, tomorrow newspapers will write its number,
I'm a little worried - I'll still come to visit you,
sorry, I didn't have time to buy your favorite candy. Смотрите также: | |
