пандемия моего времени - скорбь.
ты полюбишь её, посадишь её на горб.
а потом
наплюешь в протянутую ладонь.
как один плюс один не сложилась жизнь
вечно пьяной и молодой.
под глазами мусорные мешки,
ты выбрасываешь в них мечты
одну за одной.
скорбь разъест тебе глотку так,
ты не сможешь скулить, какой там кричать.
и попросишь оставить тебя в покое,
и тебя оставят,
и дадут тебе чай и сканворды в поезд.
и не вспомнят тебя ни те кто звонИт, ни те кто звОнит.
и положат еловые ветки на дорогу из желтого кирпича.
ненавидя тех, чьи лица впадают в маски,
ты из города вырвешься рвотной массой.
выльешься, как кипящим маслом,
прямо на руки тех кто тебя любил.
а когда режет кожу стеклянным взглядом
непонятный дьявол,
социально мертвый, мертвецки пьяный,-
это - зеркало, не дури.
ты выходишь из поезда. поезд кажется брюхом вспоротым.
слышишь: поезд всего лишь "кажется".
это значит, тебе не хватило мужества,
тебя к полу прибило ханжество,
и по стенам пожизненной комнаты
запах скорби размажется,
едкий, сухой, стены скукожатся
от того что ты слаб, в голове твоей ад бесконечный бесплодный.
тебе смотрят в глаза, а там нет человека, только пустые окна.
поколение не доставших до звезд с верхней полки.
а стелаж упадёт и раздавит в тебе ребёнка.
если спросят, ответь, что нигде не больно.
а вы вылупились, разве есть здесь на что глазеть.
залезайте обратно в свою скорлупу,
закрывайте глаза как и раньше в железный сейф.
хватит жалости, слезы не льются с пустых графинов.
состраданий не ищет никто,
хватит взгляды бросать,
как монеты в свиней копилок
а ты думал, что я - друг,
значит у меня есть свой срок.
помнишь, нас не звали,
а мы всё равно приходили в восторг,
и никто поколечить не мог нас за теми стенами.
рождались, садились за стол.
и по коже морщины писали сценарий,
не давая нам вставить и нескольких строк.
моего времени скорбь.
the pandemic of my time is sorrow.
you will love her, put her on a hump.
and then
spit in outstretched palm.
how one plus one did not work out life
forever drunk and young.
garbage bags under the eyes
you throw dreams in them
one by one.
sorrow will eat your throat
you won’t be able to whine what shouting is there.
and ask to leave you alone
and they will leave you
and give you tea and scanwords on the train.
and neither those who call, nor those who call.
and put fir branches on the yellow brick road.
hating those whose faces fall into masks
you will vomit out of the city.
pour like boiling oil
right in the hands of those who loved you.
and when it cuts the skin with a glass look
strange devil
socially dead, dead drunk, -
it's a mirror, don't be foolish.
you get off the train. the train seems to be ripped open.
you hear: the train just "seems."
that means you didn't have the guts
you were nailed to the floor by hypocrisy
and on the walls of a life room
the smell of sorrow will spread
caustic, dry, the walls are cramping together
from the fact that you are weak, in your head hell is endless barren.
they look into your eyes, and there is no person there, only empty windows.
a generation of missed stars from the top shelf.
and the rack will fall and crush the child in you.
if asked, answer that it’s not hurt anywhere.
and you hatched, is there really anything to stare at.
climb back into your shell
close your eyes as before in the iron safe.
enough pity, tears do not pour from empty decanters.
no one seeks compassion
stop casting glances
like coins in piggy banks
and you thought that I was a friend
then I have my own term.
Remember, we weren’t called
but we were still delighted
and no one could beat us beyond those walls.
were born, sat down at the table.
and wrinkles were written on the skin of the script,
without letting us insert a few lines.
my time is sorrow.
